Сердце под прицелом - стр. 14

– Руслан сегодня в дневную работает. Если без экстренных ситуаций, должен около девяти вечера быть дома, – известил после паузы.

И я поняла, что на самом деле он был удивлен, что я не в курсе того, какой график у моего мужа.

Сглотнув, я густо покраснела.

Мало того что чувствовала себя глупо, так еще волнение разыгралось – ведь через шесть-семь часов мне придется напрямую контактировать с Черновым.

Жить с ним.

Пока я пыталась представить невообразимое, свекор прошел вглубь квартиры, огляделся и как будто бы смахнул с комода невидимые пылинки.

– Руслан, конечно, не мальчишка, но… Дозревать есть куда, – проговорил совершенно неожиданно. – Нрав не из легких. Упрямый, независимый, горячий. Не взрывается. Владеет собой. Но не дай Бог задеть эту его осетинскую гордость, надавить не там – без эмоций, но наперекор пойдет. БТРом повалит, – в этом явно он был уверен. Я стояла, молча вбирая слова и чувствуя, как от их меткости внутри становится тяжелее. – Если его уважать, слушать, не лезть с нравоучениями – способен на многое, – продолжил Владимир Александрович сухо. – И если к кому-то привяжется, – добавил, чуть приглушив голос, – то до конца, – после этих слов посмотрел на меня так внимательно, словно определял, смогу ли я с таким справиться. Поздно, не так ли? – Поживете, притретесь, найдете друг к другу подход. Но если вдруг что не так… Ты не молчи, Людмила. Звони либо мне, либо Светлане Борисовне.

– Спасибо, – все, что я выдохнула, безмерно стесненная всей этой ситуацией.

Подполковник задержался не более чем на пару секунд, коротко распрощался и, наконец, ушел.

Я заперла за ним дверь и от нечего делать отправилась в обход по квартире.

Ванная комната была совмещена с туалетом. Несмотря на скромные размеры, пространство выглядело продуманным до мелочей. Душевая кабина, унитаз, встроенный шкафчик, раковина, а рядом с ней стиральная машина. На ней, кстати, ничего не лежало – никаких случайных бутылочек, никаких вещей. Минимум косметики – мужской лосьон, бритва, паста, щетка – находился на стеклянной полке у зеркала. Все стояло ровно, будто выстроено с помощью линейки. На вешалке висело одно полотенце – темное, сухое.

Кухня по размерам была такой же компактной, но, что более важно, отличалась функциональностью. Добротный гарнитур, встроенный холодильник, плита с вытяжкой и крепкий стол на двоих.

Дальше я пошла в комнату и остолбенела, когда поняла, что она в этой квартире последняя. То есть, Господи, единственная.

Одна комната.

На двоих.

Я медленно обвела ее взглядом, будто надеялась отыскать в стене потайной ход в еще одно помещение.

Но нет.

Диван. Стол. Полка. Тяжелые шторы на окне.

Никакой другой двери. Никакой другой комнаты.

Как в той чертовой песне: «Только рядом, только вместе…».

Тяжело вздохнув, я прошла вперед. Чувствуя, как к горлу подкатывает ком, выглянула во двор. Насладиться открывающимся видом на парк, естественно, не получилось.

Обернувшись, я скрестила руки на груди.

Куда тут прятаться?

Как тут вообще ужиться?

Стоило сделать шаг в сторону дивана, желейную расхлябанность в груди вышибло жесткой, как удар под дых, хваткой.

Все потому что…

На полу, рядом с массивной боковиной, стояли два бокала.

Один пустой. Второй с остатками вина и со следом губной помады.

Я застыла, уставившись на фужеры, пока в голове медленно оседал факт их существования.