Сердце нового мира. Книга седьмая - стр. 12
– Я не обижу тебя, как он, – резануло по ушам.
Кто-то уже говорил мне это. Вот в чём проблема. Никто никогда не сможет меня обидеть, потому что я не чувствую ни к кому того же, что ощущаю к нему! Только по этой причине! Только…
– Лесс, я… – мой подбородок был поднят его пальцами.
Я подалась вперед. Паника? От своих же действий? Сердце рвануло галопом подальше отсюда. Голова опустела. Душа… она осталась здесь, скованная нитью истинной пары с тем, кого я поцеловала.
Сама.
Его ладони уместились на моей талии, вжимая меня в его торс. Мои пальцы впились в напряжённые плечи.
Я уже не знала, чего хотела. От этого было гадко, мерзко, неоправданно дебильно и так, что разрывалось сердце. Я боялась оступиться. И иронично не понимала, где именно ступать правильно. А есть ли это «правильно» вообще?
– Лесс… – шёпот с тяжёлым дыханием мне на ухо.
Его рука в этот момент закидывала мою ногу к нему на талию и не встречала сопротивления. Я ощущала себя расплавленной патокой, стекающей по той форме, которая нужна кондитеру.
Всё ещё закрытые глаза. Горячий неправильный поцелуй. Сумасшедший и совершенно неуместный.
Его рука на втором моём бедре. Тёплая, но грязная. Не липкая, не вызывающая неприятие и неприязнь, однако не такая.
Руки на его обнаженной шее. Я расстегнула несколько верхних пуговиц, чтобы подобраться к ней. Зачем? Мои зубы на нежной коже. Не сильно. Мерзко играючи.
Пьяна? Уже нет.
Обжигающие ладони под платьем. Под чулками. Под бельем. Под кожей. Безразлично. Просто так надо.
Портал. Поспешные и сумбурные шаги в него. Не мои – я прижималась к нему, одновременно практически вырывая с корнем непослушные пуговицы на его рубашке. Голая кожа. Ладонь на его животе. Судорожный выдох-стон от него.
А после падение на кровать, подминая меня под себя, вгрызаясь твёрдыми губами в нежную кожу на скулах, шее и ключицах. Ловкие пальцы, нырнувшие под юбку и стянувшие белье.
Слёзы, затекающие в уши и совершенно не заметные для его взора.
Платье через голову. Рубашка. Её следом.
Руки по груди, животу, бедрам, спине.
Звон пряжки ремня.
Разрывающий сердце поцелуй.
Всхлип.
Портал!
Мгновенный, потому что призвала я его сама. Прошедший сквозь треск нескольких барьеров, встреченных мною на пути. Однако каждый из них пропустил меня, уронив на бархатные покрывала, защекотавшие спину. И заставившие почувствовать. Чувства!
Спальня Сахарного домика стала полна моего крика. Из груди вырвались рыдания – хлюпающие и надрывные, как то состояние, в котором я была уже больше получаса.
Горло охрипло уже через час истерики, пальцы, сжимающие мертвой хваткой покрывало онемели и не хотели разжиматься – пришлось делать это сквозь боль, однако единственным, что остановило меня, стало совсем не это. Я вдохнула запах леса, костра и моей любви. Маняще, сладко, больно и дразняще.
Так, как надо.
Мне хватило нескольких долгих минут, чтобы перестать прижимать проклятое Циклом покрывало к носу и не умирать от осознания того, чего я лишилась, сняв привязку. Буквально вырвав своё сердце.
Через силу и опухшие веки я оглядела тёмную спальню с двумя настенными подсвечниками у камина, в которых из всех находящихся в комнате горели свечи. А перед горящим огнём со в сотый раз налитым вином сидел Феликс, не отводя обсидианово-чёрных глаз от замершей меня. На его лице не отображалось ровным счётом ничего, однако я чувствовала едкий запах алкоголя, витающий вокруг него, подмечала матовую пьяность в зрачках и впервые радовалась этому.