Сердце миров. Трилогия - стр. 3

Всё это обрушилось на Элина, как буря. Его сознание вспыхнуло, словно звезда, и в этой вспышке родились истории – сотни, тысячи историй, каждая из которых стремилась вырваться наружу, слиться с миром, стать частью великой ткани повествования. Он чувствовал их, ощущал их формы, видел их героев и слышал их голоса. Ему хотелось кричать от восторга, от осознания того, что перед ним раскрывается тайна, столь долгожданная и столь желанная. Он чувствовал движение времени, его бесконечное течение, пересечение судеб, сплетение мыслей, озарений и откровений.

Но всё длилось лишь мгновение. Он моргнул – и видение исчезло. Хранителя не было. Только золотая пыль медленно оседала на подоконнике и столе, мерцая в лунном свете. В воздухе ещё витало эхо пережитого, едва уловимое, но оставляющее отпечаток в самом сердце. Было ли это на самом деле? Или всё это было всего лишь сном, вспышкой вдохновения, рожденной из ничего?

Элин перевёл дыхание. Его взгляд упал на бумагу, что лежала перед ним. Лист был уже не пустым. Слова, витиеватые и уверенные, покрывали поверхность, будто рука сама, без его ведома, выплеснула на пергамент первые строки великого рассказа. Он поднял руку и провёл пальцами по бумаге, ощущая подушечками тепло, словно слова ещё хранили отзвук силы, что их породила. Казалось, что этот текст уже существовал где-то, а он лишь позволил ему пройти через себя, открыть дверь в неведомое.

Рука дрогнула, потянулась к перу. Элин взял его, вдохнул глубже и, не задумываясь, сделал первый росчерк. Вдохновение, обрушившееся на него, требовало выхода, требовало превратиться в истории, что изменят этот мир. Теперь он знал, что ни одно слово, рождённое этим мгновением, не будет напрасным.

Теперь он знал: эта встреча была не случайностью. Это был знак.

И он больше не мог останавливаться.

Элин откинулся на спинку стула, ощущая лёгкую усталость, но вместе с тем и странное удовлетворение. Листы бумаги перед ним были исписаны аккуратными строчками, выведенными тонким пером. Чернила ещё не успели до конца высохнуть, и если бы он захотел, то мог бы провести пальцем по ним, размазывая слова. Но он этого не делал. Он даже ещё не читал того, что только что написал.

В груди глухо отдавалось чувство беспокойства. Что-то было не так. Будто воздух в комнате изменился, стал чуть гуще, тяжелее. Хранитель Вдохновения исчез так же внезапно, как появился, оставив после себя лишь тишину, да тонкое послевкусие необъяснимого чуда. Но почему у него было ощущение, что это не конец? Что Хранитель пришёл к нему не просто так?

Элин медленно поднялся на ноги. Лунный свет мягко ложился на пол, рисуя призрачные узоры. Его взгляд сам собой потянулся к окну. На подоконнике, прямо в том месте, где совсем недавно стоял Хранитель, по-прежнему лежала золотая пыль. Она слабо мерцала, будто живая, разбросанная по гладкой поверхности в хаотичном порядке.

Он подошёл ближе, наклонился и осторожно провёл пальцем по этой пыли. Крошечные частицы вспыхнули, едва уловимо разгораясь под его прикосновением, но не исчезли. Это было странно. Они не осыпались, не растворялись, а наоборот – стали ярче, насыщеннее. Будто реагировали на его присутствие.

Затаив дыхание, он перевёл взгляд ниже. Часть пыли оседала на полу, но не бесформенными пятнами, а тонкой, изящной линией, уходящей от окна вглубь комнаты. Нет, не просто линией – следом. Он вёл куда-то, будто приглашая следовать за собой. Элин почувствовал, как по спине пробежал лёгкий холодок. Это было похоже на призыв.