Сердце лета - стр. 17
И все же смерть отца отразилась на мне с лихвой, но я заметила это лишь пару лет спустя. Мне отчаянно не хватало отцовской заботы и ласки. Каждый раз, когда я оканчивала четверть с отличием, я гадала, гордился бы мною отец? Выступая на праздниках в школе, я ловила взгляды чужих отцов и думала, хвалил бы папа мои выступления? Дарил бы мне цветы, покупал бы мороженое в честь победы в конкурсе? Или просто так? Как вообще ведут себя отцы? Все это было мне неизвестно и, как бы я не отшучивалась с друзьями, когда они с жалостливыми взглядами случайно упоминали о моем отце, что мне, мол, совершенно не больно, при слове «папа» из чужих уст у меня сковывало грудь.
На уроках музыки нас заставляли петь песню «Папа может…», и, видимо, учительнице было плевать на то, что у половины класса отцов не было. Мы подпевали хором и уже на припеве захлебывались слезами. Однажды мне даже пришлось выбежать без спроса из класса, настолько тяжело было петь эту песню.
Я не жалела себя, скорее завидовала тем, у кого был отец. Как-то раз, Светка Бражникова пришла в школу заплаканная и разгневанная. Ходила весь день с сжатыми губами и сыпала оскорблениями о родителях. Любопытство взяло верх, и я решила подслушать её разговор с подружками.
– Они разводятся. Эгоисты! Им плевать, что я чувствую! – Брыкалась Светка, сидя на стуле. Казалось, она вот-вот прикончит все карандаши своими крепкими зубами. – Это конец…
Тогда в первый и в последний раз я высказала то, что чувствовала долгие годы, вслух:
– Дура ты, Светка. Родители у тебя оба живы? Живы. И сейчас тебе важнее свое счастье, чем их. Какой это конец света?! Ну, будете вы жить в разных квартирах, тебя что, от этого любить меньше станут?! Лучше бы ты ценила то, что они есть, в браке или без.
Светка и выругаться не успела, как я села за парту и начался урок. Она не сводила с меня глаз все сорок пять минут и выдернула из толпы одноклассников на перемене.
– А ты не подумала, что кто-то из них заведет новую семью? Что действительно разлюбят меня?! – Выплюнула она мне в лицо.
Я молчала. Нет, я об этом не подумала. И все же мне и сейчас хотелось бы знать, что отец жив, пусть и не любит меня больше.
Из-за нехватки мужского внимания я стала сама не своя. Всё пыталась принарядиться, но как только парни решались со мной познакомиться, ретировалась. Все было не то, и я сама не понимала, чего именно от них хочу. Иногда мне казалось, что я готова броситься на шею первому встречному, лишь бы он держал меня в своих объятиях и защищал от всех напастей. А потом разум брал верх над подростковыми гормонами, и я куталась в мешковатые вещи, стараясь вообще скрыть свое существование.
– У меня сейчас отвалятся ноги… – Пыхтела Милена.
Мы уже полтора часа ехали по ухабистым дорогам, выехав за пределы деревни. Наша деревня была усыпана ивами, высокими кленами, тополями и прочими пышными деревьями. В этом же селе в ряд стояли одни лишь тонкие березы, склонившиеся так, словно всей семьей оплакивали общее горе, и нашептывали предупреждения шелестом листвы.
– Нытик. – Фыркнула Аня. – Это ты настояла на поездке, мы с Алькой вообще собирались весь день репетировать макияжи.
– Как можно променять путешествие по заброшенному селу на всю эту… фигню? – Сморщилась Милена.
– Вообще-то, я хочу стать визажистом, и тебе это известно. – Не скрывая обиды, ответила Аня.