Сердца войны. Книга четвертая - стр. 23
– Что же, аларин?
Я довольно хохотнула, но тут же стала серьезной.
– Стоять посреди залитой кровью таверны, – я перешла на шепот, Фил замер на месте, – смотреть, как ты пытаешься утопить тоску в алкоголе, – на меня посмотрели ледяные черные глаза, – и чувствовать только безграничную любовь.
– Лесси…
Я резко подалась вперед, прижавшись губами к его каменным губам.
– И я не перестану тебя любить, даже если ты будешь самым жестоким и тираничным мужем во всех мирах, – шепот в его губы.
Меня перевернули прямо в воздухе, отчего теперь я могла обхватить его бедрами и прижаться грудью к груди. Жесткий, сминающий губы и волю поцелуй, но я не убираю ладони от его лица – лишь нежно провожу по щеке и отвечаю на поцелуй.
– Идея с разными спальнями и в самом деле прекрасна, – он отстранился и понес меня дальше.
Я положила голову ему на плечо и начала слушать его сбившееся дыхание.
– Мне не нравится, – высказала свое мнение я.
– Мне тоже.
Меня занесли в комнату, после чего уложили на кровать и закатали в одеяло, как труп в ковер. После чего потушили свет взмахом руки и легли рядом.
Я хрюкнула и прикатилась к нему под бок, развернувшись таким образом наполовину. А где половина, там и все остальное, потому через секунду я смогла закинуть на него ногу, руку и голову, заползя под его руку и вынудив себя обнять.
– Это был один из самых лучших вечеров, – отметила я и закрыла глаза.
Смысла в этом правда не было, потому что я вдруг осознала, что являюсь висталкой, а сон для нас недоступен. Тяжело вздохнув, я уткнулась в рубашку Лорда и пробурчала:
– Если ты хочешь, то можешь раздеться.
Я слышала, как с шумом вышел воздух из его легких, и усмехнулась.
– Лесси, напомню тебе, что ты хотела белое платье.
– Так я не предлагаю раздеть меня.
Лорд замер.
– Действительно.
Я прижалась к нему сильнее.
«Мы сидели за большим письменным столом в детской, заваленной всевозможными коробками с игрушками, детскими книжками, пазлами, играми в коробочках и другими совершенно не нужными мне вещами. Нянюшка пытается задобрить меня всем этим, да только мне здесь скучно– я чувствую себя чужой этому затхлому миру с кукольным солнцем, которое даже не жжется.
– Алесса, не вредничай! Тебе нужно поесть! – зло произнесла няня, оглядев меня с усталостью.
Мне было все-равно что она от меня хочет. Я хотела к маме и папе, а не есть невкусный суп с гадким вкусом. Очередная ложка, приближенная служанкой к моему рту полетела в нянюшку, а я с размаху шлепнула ладошкой по лицу девушки, не успевшей отскочить. Я была быстрее и сильнее. Хлесткий звук пощечины и я говорю:
– Скажи ей чтобы не трогала меня!
Няня закрыла глаза, тяжело вздохнула и сказала что-то служанке. Та отошла на несколько шагов, потерла раскрасневшуюся щеку и осуждающе на меня посмотрела. Да разве кто-то из них может касаться меня?! Если бы ее ударил папа, то она бы осталась без лица. Я скучала по стае и дому – там все было правильно.
– Ты не ребенок, а маленькое чудовище! – прошептала няня, глядя на меня.
Я зло посмотрела на нее. Мама запретила плохо к ней относиться. Но она была такой же как все: нарушала правила, осуждала меня и постоянно плакала. Я ненавидела таких, как она.
«Чудовище» – так называли меня всегда, думая, что я не слышу или не понимаю. Так обзывались дети в стае, не принимая меня играть в их дурацкие игры. Так кричали мне вслед те, кто жил в замке деда. Так говорили все.