Сердца и медведь - стр. 13
– Возьми всё, что у меня есть, – продолжал я, – перепишу, отдам… у меня мама одна. Убьёшь меня – убьёшь двоих сразу…
– Значит, она это заслужила, – осклабился мажор, – раз не смогла воспитать своего выродка. А теперь выбирай: левая или правая!
Он начал прицеливаться. Я приготовился в последнем, отчаянном прыжке попробовать разоружить мажора.
И тут он вдруг сам упал, ничком, как подкошенный, прямо на тропинку передо мной.
Некоторое время я стоял в недоумении. Он что, придуривается так? Псих конченный… потом тишина затянулась. Мажор так и лежал передо мной бесформенной кучей.
– Эй! – тихо позвал я.
Он не откликнулся. Тогда я подошёл ближе и потыкал его носком кроссовка. Ноль реакции.
После этого я опустился на колени и перевернул его на спину. В скудном свете далёких фонарей его открытые глаза глянцевито поблёскивали. Нос был свёрнут на бок.
«Блин!» – вырвалось у меня. Потом я наклонился ещё ниже и припал ухом к его груди. Там было совершенно тихо. Лишь через несколько секунд в его животе что-то неприятно булькнуло.
Я почувствовал, как подкатывает тошнота, и не стал сдерживаться: меня вырвало.
Кое-как отдышавшись, я вернулся к трупу. Эмоции захлёстывали: испуг смешивался со странным торжеством. Этот парень только что хотел меня убить. Да не просто убить, а помучить как следует. Меня порядком трясло, но после первого шока голова снова включилась и теперь нормально работала.
Я вспомнил про пистолет. Некоторое время колебался: не вооружиться ли? Но потом решил, что не стоит оно того. Риски слишком большие. Этого мажора наверняка будут искать, выяснять причину смерти, найдут следы оружия… следы, блин! Надо бы оставлять их поменьше. Выйти через ручей, а кроссовки потом выкинуть. И петлять как следует, возвращаясь домой!
Тут я услышал, как в кармане штанов мажора завибрировал телефон. Я аккуратно достал «Айфон» и посмотрел на экран. Там горела надпись: «Батя». В этот момент меня снова едва не стошнило, но я усилием воли заставил себя держать эмоции под контролем.
Дождавшись, пока звонок прекратится, я взял аппарат и попытался его разблокировать по лицу мажора. Это получилось не сразу. Пришлось стиснуть зубы и с хрустом поставить ему на место нос. После этой операции я снял майку, намочил её в ближайшей луже и тщательно обтёр его кожу, чтобы не оставить отпечатков.
В галерее у него было мало что интересного: съёмки каких-то вечеринок, ночных заездов, неприличные фотки девчонок.
Потом я открыл его «телегу». И мне на глаза сразу попалась знакомая аватарка.
До последнего не в состоянии поверить, я открыл переписку. Удостоверился, что не только аватарка, но и ник были Пашкиными.
Диалог был совсем небольшим. Но он подорвал мою веру в людей больше, чем что-либо ещё случившееся со мной до этого:
«Сегодня после 22. Локацию пришлю. Это на окраине города, тихое место», – писал Пашка.
«Ага», – лаконично ответил мажор.
Эти два сообщения были датированы сегодняшним утром. Ниже было продолжение:
«Он на месте, – гласило Пашкино сообщение, отправленное меньше часа назад, – я переговорю с ним, и отгребаю, как договаривались. Насколько его знаю, после разговора он пойдёт на пруды гулять».
«Ага», – снова ответил мажор.
«У нас всё в силе? На этом всё?»
«Ага. Не ссы. Всё будет норм!»
Это были последние слова, написанные мажором в его мажорской жизни.