Семь ударов - стр. 9

– Мы всего лишь проверяем версии, – мягко сказал полицейский. – Накануне вечером Маша сказала своим родителям, что ты, Алина, приходила к ней, чтобы отдать тетрадь. Это необычно, они раньше о тебе ничего не слышали. Итак, ты сказала, что-то случилось в школе… что именно?

Но теперь мне труднее собраться с мыслями. В голове вдруг образовалась пустота – да такая, что аж зазвенело в ушах. В своем теле я почувствовала себя, как в танке.

– Над ней издевались, – я слышала свой голос как бы со стороны. – Одна девочка… она пинала ее сумку и обижала ее.

– Назови фамилию и имя.

Я назвала. Я не могла поверить. Маша в самом деле умерла?..

– Вы… вы обвиняете меня, потому что я зашла к ней домой, хотя никогда раньше этого не делала? – спросила я, посмотрев в его беличьи глаза.

– Доченька, тебя никто не обвиняет, – едва слышно отозвалась со своей скамейки мама.

– Еще раз повторю: мы тебя не обвиняем, – повторил полицейский. – Но вот тебе факты, Алина. Из необычного мама Марии может вспомнить только твой приход, а мы нашли на месте преступления волос. Это твой волос –сейчас пришли результаты. На двери есть отпечатки, и сегодня мы проверим, твои или нет.

Мой волос? В ее комнате? Это при том, что я не заходила дальше лестничной клетки? Не может быть!

– И вот еще один факт, – добавил полицейский, дав мне минуту времени. – Больше никаких улик на месте преступления мы не обнаружили. Ни одной. Понимаешь теперь, почему ты здесь?

Я кивнула. Я все больше и больше ощущала себя, как в танке. Мне казалось, я, маленькая, спряталась в огромном теле, и все звуки, все ощущения доходили до меня слишком медленно. И воспринимались не так остро. Не знаю, наверное, это такая защитная реакция на стресс.

– Я… поймите, я не убивала ее, – прошептала я. – Это не я.

– Конечно, нет. Иначе мы бы предъявили тебе обвинение в убийстве, – полицейский вымученно улыбнулся. – Позволь спросить: когда ты приходила к ней, ты заметила что-нибудь странное? Может, странных типов во дворе? Или, может, один из них проник за вами в подъезд?

– Алексей Иванович, время вышло, – жестко заметила мама и поднялась со своего места.

А я лихорадочно зашарила в памяти. Странных типов точно не было, но вот…

– Дверь, – наконец, произнесла я. – У них не закрывается входная дверь, замок сломан. Вот что странно.

Оказалось, пока мы с мамой находились в участке, один из полицейских – тот, который остался у нас дома – сверху донизу прочесал наш дом, а особенно – мою комнату. Думаю, мама специально разрешила полицейским это сделать – потому что точно уверена во мне.

На допросе меня спрашивали разными словами одно и то же, просили назвать какие-то имена, а особенно – что я делала вечером и что обычно делаю. Потом меня отвели в какую-то другую комнату, взяли отпечатки пальцев, кровь, а еще поковырялись ватной палочкой во рту. Я чувствовала себя, как во сне, и делала все, что просили, лишь бы они осознали – это не я. Я никого не убивала. Не убивала!

И вот, наконец, нас отпустили. Повторили, что не считают меня убийцей, а просто проверяют. Повторили много раз. Мы с мамой заехали в какое-то кафе, поели, но у меня кусок в горло не лез. Солнце лилось сквозь стеклянную стену, падало на пальмы в кадках, золотило пол, и пар от чашки кофе в его свете танцевал и закручивался в спиральки. Я все смотрела и смотрела на эти спиральки, в горле застыл спазм, а потом я подняла глаза на маму и спросила: