Семь сувениров - стр. 5
Николаю он часто снился. В этих снах он встречал Витю чаще всего на Невском. Они обменивались рукопожатиями, перекидывались какими-то дежурными фразами и уходили обычно в сторону площади Восстания, сливаясь с толпой. Когда Николай просыпался после таких сновидений, он неизменно ощущал боль под левой лопаткой.
В этом новом мире Краснов все еще, несмотря на проходившие – после 1991-го – годы, пребывал в состоянии раздвоенности, неприятной осцилляции, вибрации. Его память хранила информацию о старых идолах и о новых: о Ленине, Берии, Троцком, Сталине, Брежневе… и о Горбачеве, Ельцине, Собчаке, Гайдаре, Чубайсе… К ним добавлялись имена новых властителей умов. Его разрывали на части эти духи прошлого и настоящего. Все они вибрировали, скользили, качались как маятники в голове. Не давали покоя. Он был из тех людей, которым, несмотря на явную успешность в карьере и внешнее благополучие, было сложно определиться. Он как бы стоял между образовавшейся трещиной и никак не мог решиться перепрыгнуть на ту или иную сторону. Что-то его так и тянуло обрушиться вниз, полететь в неизвестность…
За месяцы работы над фильмом о творческом наследии Вениамина Волкова в жизни Николая Краснова произошли кардинальные перемены. Прежде всего, он развелся с женой, с которой прожил вместе более четырнадцати лет. С женой осталась дочь Вера, которой к моменту описываемых событий было двенадцать лет. Жил он теперь один. Снимал однокомнатную квартиру недалеко от Чапыгина, 6[1]. По утрам шел на телевидение, затем выезжал с оператором на места предполагаемых съемок, брал интервью или ехал в центральный архив, откуда поздно вечером возвращался в квартиру, где его поджидал кот, переехавший с ним на съемную квартиру из той, старой жизни. После ужина Краснов обычно погружался в анализ и обдумывание добытого за день материала, кот же располагался где-нибудь неподалеку и притворялся спящим.
Примерно полгода назад, встречаясь с родственниками и друзьями Вениамина Волкова, Николай познакомился с дочерью писателя Василисой Никитиной. Она была вдовой. Жила с пожилой матерью Александрой Генриховной и сыном Игорем, который оканчивал бакалавриат и готовился к поступлению в магистратуру. Василиса была еще молодой и красивой женщиной, но жила закрыто. На контакт шла неохотно. Она работала в одном из гуманитарных университетов Петербурга на кафедре английского языка, была специалистом по творчеству Оскара Уайльда, и особенно по тем его произведениям и дневникам, которые были связаны с годами тюремного заключения писателя и периодом после тюрьмы.
Еще до знакомства с дочерью Волкова Краснов слышал от общих знакомых, что муж Василисы погиб в Чечне во время первой войны. Его отчислили из университета, и он попал под призыв. Погиб он почти сразу же, как приехал в Грозный, – подорвался на мине. Было ему тогда двадцать три года.
Встречи с дочерью Волкова были частыми, беседы длились часами. Сначала Краснов приезжал к Василисе вместе с оператором, потом, примерно через месяц после знакомства, стал появляться в ее доме один. Снимать было уже практически нечего. Краснов понял, что ему были необходимы материалы, которые помогли бы пролить свет на все чаще возникающие темные пятна в биографии писателя. Он не мог уловить сути. Не мог разобраться в его личности. Понимал только, что за его официальным портретом скрывался совсем другой образ, знакомый только его самым близким людям. Николай искал лазейку, которая позволила бы ему пробраться в тайные пределы, обычно остающиеся закрытыми от посторонних глаз.