Секс с Люцифером. Фантастический мистико-психологический роман - стр. 9

Глаза смотрят на него. Ярко-желтый горит, жжет душу, а кислотно-зеленый, обрамленный черно-красным, манит, зовет.

Он чувствует, что вот-вот подастся вперед, и тут девушка улыбается. Это не улыбка нежности, любви, торжества, насмешки, дружелюбия. Нет. Именно так улыбалась бы пятилетняя малышка, впервые увидев забавную букашку.

Загнанное измученное сердце несчастного выдало две экстрасистолы6 подряд, и тот кулем рухнул в глубочайшее забытье.

Тишина, глухая, ватная

Вокруг – никакой тверди, опоры. Пустая туманно-серая бесконечная трехмерная даль без краев и горизонта.

Но пространство не пусто. Вся его протяженность наполнена мириадами каких-то сизоватых частичек сферической формы и разных размеров: от просяного зернышка до фасолины. Большинство из них округлы, но некоторые, слипаясь друг с другом, образуют другие, более сложные конфигурации.

И вся эта мелочь находится в постоянном, беспорядочном, нескончаемом движении. Эта бессмысленная надоедливая толчея в густой дымке напоминает огромный рой сибирского гнуса в туманной болотистой местности.

Частички стремительно мелькают, проносятся мимо, иногда сталкиваются, порой, даже пролетают сквозь друг друга.

И больше ничего. Идеальная иллюстрация хаосу.

Откуда-то изнутри возникает уверенность, что все это длится бесконечно долго.

Время тянется, его течение ощущается почти физически.

Тупая, бессмысленная безысходность.

И вдруг!

Откуда-то из невообразимой дали, сверху (хотя, какой верх может быть в этом пространстве без единого ориентира), разрывая густое облачное марево, простирается чудовищных размеров длань. Рука, очень похожая на человеческую. Узкая, красивая, с длинными нервными пальцами (парой таких конечностей мог бы обладать талантливый музыкант, или нейрохирург).

После недолгой паузы, как бы поразмыслив, пятерня начинает какие-то пассы, сначала медленно, потом все быстрее. Пальцы мелькают в завораживающем танце, безусловно, имеющим какой-то скрытый смысл. Движения становятся более резкими, властными.

Дымка вокруг густеет, становится вязкой.

И вот происходит нечто. Целые группы разнообразных частиц, до того бестолково сновавших туда-сюда, вдруг меняют свои траектории и начинают роиться, сбиваться в многочисленные рыхлые группы, интегрироваться в немыслимую, невообразимую в своей сложности структуру. Она становится все плотнее, симметричнее, истончается, удлиняется. Еще мгновение и работа завершена. И тут он понимает, что это гигантская, бесконечно длинная (концов ее не различить вдали) двойная спираль ДНК.

Пауза.

И тут рука порывисто сгребает свое творение, и безжалостно комкая удивительной красоты молекулу, швыряет ее в колышущуюся хмарь. Это действие является как бы катализатором для происходящего в дальнейшем. Туман вздрагивает, приобретает консистенцию киселя, становится еще гуще и уплотняется, в конце концов, превращаясь в нечто, вроде глины, или пластилина.

Творящая десница сгребает часть этой массы и начинает быстро и умело лепить что-то. Минута, и получается фигура какого-то незнакомого существа. Не медля ни секунды, рука яростно сминает, ломает свое творение. В ее действиях почти физически чувствуется неудовлетворенность сделанным.

Начинается новый акт работы. Так продолжается довольно долго. Но вот, сотворив очередное нечто, длань удовлетворенно замирает. Получившийся шедевр бережно отставляется в сторону и продолжается работа по рождению очередной поделки.