Секреты серой Мыши - стр. 12
К нему на подгибающихся ногах подскочил герцог. На Жана было страшно смотреть - его колотило, как в лихорадке. Растрёпанные волосы торчали в разные стороны, по вискам ручьями струился пот, посиневшие губы дрожали. Осознание содеянного его буквально размазало.
- Доктор, пожалуйста, пожалуйста, она будет жить? - свистящим шёпотом, срывающимся на фальцет, больше молил, чем спрашивал он.
Затем ходящими ходуном руками, с трудом попадая куда нужно, начал выворачивать все подряд карманы, судорожно впихивая в руки доктора деньги. Монеты рассыпались, падали в пыль. Жан, не отрывая от него ставших совершенно белыми глаз, поднимал их вместе с грязью и вырванной травой и пихал, пихал в пухлые его ладони.
- Я сделаю всё, что смогу, но на всё воля божья, - сухо ответил эскулап и, повернувшись к вознице, скомандовал, - трогай.
Телега поехала. Помятого, взъерошенного, потерянного герцога обступила толпа. Обозлённые десятки глаз смотрели на него, вокруг поднимался гневный ропот. Но страшнее их всех была наступающая на него Лаура. Глаза её горели слепой яростью.
- Вы едва не убили моего сына, - чеканя каждое слово, точно забивая гвозди в крышку гроба, рычала баронесса, - я вас уничтожу. Все узнают, что вы натворили. Вы сгниёте в тюрьме. Я до короля дойду.
Казалось, дальше уже некуда, но зрачки Жана расширились ещё больше, заполняя радужку целиком. Кровь окончательно покинула онемевшее лицо.
- Баронесса! - он порывисто шагнул ей навстречу, в тысячный уже, наверное, раз схватив свою вихрастую чёлку с такой силой, словно пытался вырвать её.
- Не подходите ко мне, убийца! - взвыла женщина, и, резко развернувшись, почти побежала к коляске, где уже сидел Рауль, прижимая к себе обессиленного от пережитого сына.
- Я помогу... Я оплачу... - вслед ей шептал герцог, - ГОСПОДИ-И-И!!!
На самом деле, конечно, Жана Жозефа дю Сен-Марк де Шамбор нельзя было назвать таким уж прям отличным парнем, но отпетым негодяем и подонком он тоже не был.
Выражаясь одним словом, он был раздолбаем. Игроком, кутилой, повесой, красавчиком, избалованным и загубленным слепой материнской любовью. Большим ребёнком, никак не желавшим взрослеть. Стимула не было - ему и так всё само (точнее, с подачи герцогини) валилось в руки.
Жозефина злилась, ругалась, грозила всеми карами небесными своему любимцу, но, в конечном счёте, всегда сдавалась и прощала всё. Покрывала его "косяки" перед главой семейства, оплачивала карточные долги, щедро одаривала родителей "опороченных" девиц, которые, справедливости ради надо заметить, без особых усилий со стороны "искусителя" вполне себе добровольно валились штабелями к его ногам, задыхаясь от счастья и восторга.
В общем, он никому никогда в своей жизни не причинил сознательного вреда. Поэтому, этот ужасающий случай напрочь вышиб из него дух.
Спустя некоторое время, немного продышавшись и придя в себя, Жан осознал, что пускать ситуацию на самотёк в сложившихся обстоятельствах нельзя ни в коем случае. Значит что? Придётся идти сдаваться матушке. Что он и сделал, как и всегда, когда попадал в очередную переделку.
Герцогоиня была в гневе. Более того, она была в панике. Скрыть от супруга инцидент не представлялось возможным. Его светлось впал в натуральное бешенство и орал так, что содрогались толстые стены крепкого родового замка.