Секретная команда. Воспоминания руководителя спецподразделения немецкой разведки. 1939—1945 - стр. 64

Я принял во внимание это наставление, и нам потребовалось целых полтора года на то, чтобы об этом полностью неисполнимом приказе наконец забыли.

Постепенно я получал конкретное и исчерпывающее представление о том, что кроется за понятиями «военная диверсионно-разведывательная операция» и «осуществление диверсий через агентов». Мне, как солдату, прежде всего претили операции первого вида, но и в отношении «осуществления диверсий через агентов» мысленно я был вынужден признавать, что Германия являлась плохой исходной базой для их проведения. Ведь мы оккупировали всю Европу, и возникал вопрос, где найти англичан и американцев, которые согласились бы работать на нас в своих странах? Если предлагать только деньги, то от таких агентов многого ожидать не приходилось.

В противоположность нам союзники намного легче находили себе людей в оккупированных нами странах, где хватало патриотов, которые из одних только идейных соображений искали любые способы побороть «оккупантов».

Поэтому я верил, что следует больше рассчитывать на добровольцев из числа немецких солдат, которые могли бы работать в сопровождении одного или двух местных жителей в качестве проводников и знатоков обычаев местности. Мы хотели проводить «военные диверсионно-разведывательные операции», опираясь сугубо на солдатскую основу.

Вызов к фюреру. – Полет в «Волчье логово». – Главная ставка фюрера. – Перед верховным главнокомандующим. – Выбор пал на меня. – «Мой друг Муссолини». – Секретное поручение. – У генерала Штудента[93] и Гиммлера. – Короткий разговор в Фридентале. – Оценка обстановки Гиммлером. – «Неподходящий человек». – Лихорадочные приготовления. – Блонди. – Полет на «Хейнкель Не-111»[94]в Италию. – Штаб-квартира во Фраскати[95]. – Приглашение к фельдмаршалу Кессельрингу[96]. – Перед моими людьми. – По следу

26 июля 1943 года, надев свой лучший гражданский костюм, я встретился в Берлине в гостинице «Эдем» с одним профессором Венского университета, которого помнил еще со студенческой скамьи. Затянувшиеся обеденные часы за приятной беседой в холле за чашечкой кофе пролетели совершенно незаметно. Мы вспоминали Вену, нашу общую родину и друзей, и тут мною овладело ощущение какого-то непонятного внутреннего беспокойства. Как и полагалось, я заранее сообщил, где в случае чего меня можно найти, так что вроде бы переживать было не о чем – при необходимости меня обязательно подозвали бы к телефону. Однако беспокойство не проходило, а, наоборот, усиливалось.

«Что бы это могло значить?» – подумал я и, не выдержав, направился к телефону, чтобы вызвать свою канцелярию.

Оказалось, что меня разыскивают уже битых два часа.

– Шеф, вас вызывают в главную ставку фюрера! – послышался в трубке взволнованный голос моей секретарши. – На взлетном поле аэродрома Темпельхоф[97] в семнадцать часов вас ждет самолет!

Теперь причина охватившего меня волнения была понятна – не каждый день обыкновенного солдата вызывали к самому фюреру, в главной ставке которого я до этого еще не был.

– Скажите Радлу, чтобы срочно отправлялся ко мне на квартиру, взял форму, туалетные принадлежности и ехал на аэродром. И пусть все хорошенько проверит, – поборов внутреннее волнение, постарался как можно спокойнее сказать я. – А вы не в курсе, в чем дело?