Секрет королевы - стр. 9

– Я ни за что не допущу, чтобы с тобой что-то произошло, – отвечает Кэл, не сводя с меня глаз. Он обнимает меня, и я чувствую, как замедляется биение его сердца.

– Монтрисианцы ассоциируют афразианцев и их темную магию с Реновией, – говорю я. – И, думаю, это понятно. Основатель их ордена, король Фраз, жил в Реновии, и наше королевство так и не смогло ни разгромить, ни сдержать его последователей. И вот теперь я, реновианка, – новая жена короля Монтриса.

Кэл морщится – он часто это делает, когда речь заходит о моем браке и моем муже. Он предпочел бы сбежать вместе со мной, лишь бы я не вышла замуж за другого. Наша с ним тайная связь, та наша жизнь, которую мы скрываем от всех, тяжела для него. Это я попросила его принести эту жертву, но и у меня кошки скребут на сердце. Однако сейчас мы должны отодвинуть наши чувства в сторону. Я прочищаю горло.

– Стало быть, я злая королева, – тихо говорю я. – Они считают, что я заодно с афразианцами. Но почему?

– Владея афразианской магией, – объясняет Кэл, – ты насылаешь бедствия на Ставин, желая ослабить его до такой степени, чтобы его можно было захватить. Затем ты подрываешь силу Монтриса, развязав магический террор. Надо полагать, следующей твоей целью станет Аргония, чтобы все земли покорились Реновии и ее королеве из династии Деллафиоре. И империя Авантин будет возрождена.

– Да здравствует Авантин, – с горечью говорю я.

– Да здравствует королева, – отзывается Кэл, подняв бровь. Я понимаю, что он поддразнивает меня, пытается заставить меня относиться к этой нелепой теории спокойнее. К этому плану, который никогда бы не мог прийти мне в голову. Я никогда не хотела быть принцессой, что уж говорить о королеве. Это план моей матери, ее желание, а не мое.

– Еще. Только на прошлой неделе они любили нас, – говорю я, высвободившись из его объятий. – Хансена и меня. Они все хотели, чтобы мы посетили их усадьбы, их деревни, их праздники урожая. Они кланялись, уверяли нас в своей верности. Как же быстро все изменилось.

– Официально два королевства объединились, – замечает Кэл, – но здешние жители все равно относятся к Реновии с подозрением. Все в нынешнем положении вещей ново для них. Монтрисианским королевам полагается быть консортами, а не править совместно с королями.

– Я с таким же успехом могла бы быть всего лишь консортом, – отвечаю я, не в силах преодолеть свое мрачное настроение. – Никто при здешнем дворе не слушает меня. А дома моей матушке, похоже, не нужна моя помощь.

– Ты никогда не будешь консортом. – Лицо Кэла смягчается, когда он улыбается мне. – Ты прирожденная предводительница. И неистовая реновианка. Поэтому-то они тебя и боятся.

Он прав. Когда им кажется, что я их не слышу, придворные Хансена говорят о Реновии как о прибежище диких зверей, преступников и самой темной магии. Скорее всего, они и меня считают наполовину дикаркой.

– У них хорошая память в том, что касается старых сплетен о том, что члены королевской семьи Реновии будто бы отравляли друг друга, – говорю я Кэлу. – Но плохая, когда надо вспомнить, чем мой отец – и твой тоже – пожертвовал, пытаясь сломить могущество афразианцев.

– Людям свойственно запоминать и повторять только самые скверные слухи, – отвечает он. – Если они верят, что твой отец отравил своего брата, они поверят худшему и о его дочери.