Секрет королевы - стр. 10

– Особенно если речь идет о сиреневом пруде, полном мертвых детей, – соглашаюсь я, содрогнувшись. Одним нечеловечески жестоким ударом все деревенские дети были умерщвлены. Естественно, что они возненавидели меня. Сейчас я и сама ненавижу себя за то, что не смогла это предотвратить. Я должна была защитить их. Должна была прислушаться к рассказам о том, что творится в приграничье, должна была предупредить их. Ведь они и мои подданные. Возможно, это моя вина, что они оказались под ударом.

Кэл кладет свою теплую ладонь мне на спину.

– Это ведь было послание, не так ли?

– Но не от меня.

– Да, не от тебя, а тебе. И о тебе.

Я понимаю, о чем он.

– Они хотят, чтобы люди винили в случившемся меня. Думаю, Хансен уже винит меня, хотя этого и не говорит.

– Какое тебе дело до того, что думает Хансен? – в тоне Кэла звучит раздражение.

– Он как-никак мой муж и король Монтриса.

– Только номинально, по крайней мере так говоришь ты. – Кэл хмурится и отстраняется от меня.

– Кэл, нам необходимо, чтобы он был на нашей стороне.

– На нашей стороне? – теперь уже в тоне Кэла слышится горечь. – Ты только что сказала: «Только на прошлой неделе они любили нас». Значит, ты объединяешь тебя не со мной, а с ним. На чьей ты стороне, Тень? Я хочу сказать, Сирень. Ее Величество Королева Сирень.

Я поворачиваюсь к нему, обеспокоенная.

– Мне приходится быть на стороне Хансена, – говорю я. – Он мог бы стать нам ценным союзником, если мы позволим ему.

– Ты опять говоришь о нас?

– Да, о нас. О тебе и обо мне.

– А разве мы вместе? – рычит Кэл.

– Я понимаю, что ситуацию нельзя назвать идеальной.

– Да уж куда ей до идеала, – резко бросает он.

– Но это единственный путь, только так мы можем быть вместе, – напоминаю я ему. – Если ты больше не хочешь…

Кэл вздыхает и смотрит на стену.

– Я хочу тебя, – тихо говорит он. – Я всегда хотел тебя.

Я беру его руку в свою.

– Я твоя. Здесь. Сейчас. Есть только ты и я.

Он высвобождает свою руку.

– Как бы я хотел, чтобы это было правдой. – Он ложится опять, усталый, и уставляется на красный балдахин кровати. Я ложусь рядом с ним. Мы вместе, но что-то нас разделяет. Мучительное недоверие, которое никуда не уходит, что бы я ни говорила.

– Мы не можем вернуться к тому, что было у нас прежде, – почти шепчу я. – Но можем использовать по максимуму то, что у нас есть сейчас.

Кэл ничего не говорит. Я целую его в щеку, затем еще, еще. Поначалу он просто лежит, не отвечая мне. Но я не унимаюсь, и наконец он поворачивается ко мне, и, когда его губы встречаются с моими, страстно, настойчиво, мы забываем про наш спор.

Поутру, когда я просыпаюсь, Кэла уже нет рядом. Когда входят мои фрейлины, чтобы раздвинуть парчовые занавески кровати и открыть ставни, мне кажется, что минувшую ночь я опять провела одна. Ключ от Секрета Королевы снова лежит в тайнике, и нет никаких следов того, что здесь побывал Кэл. Это и приносит мне облегчение, и вызывает печаль.

Я выпиваю немного имбирного чая, принесенного моими фрейлинами, и съедаю кусочек поджаренного хлеба. Кажется, у меня уходит все больше и больше времени на то, чтобы причесать волосы и выбрать парик на предстоящий день. Мои фрейлины к тому же еще и помогают мне одеваться, требуются усилия по меньшей мере двух из них, чтобы поднять над моей головой украшенное богатой вышивкой платье – для этого времени года шерстяное, отороченное мехом норки – и надеть его поверх моей полотняной сорочки. Я тоскую по тому времени, когда мне достаточно было по-быстрому натянуть простое платье и выбежать вон. Или одеться как ассасин – ремеслу ассасина меня обучали мои тетушки, – чтобы затем вскочить на коня или схватиться с врагом.