Седьмой - стр. 29

Я развернул леденец и сунул в рот. Сказал:

– Там убитые. Морпехи.

– Знаем, – сказал морпех, кладя на стол младенца, которого чуть не раздавил падший. Принялся заворачивать в какую‑то тряпку.

– Их могло быть несколько. Падших.

– Трое их было. Это последний. Заверни дитя во что‑нибудь.

Я стащил с себя простыню, обтер младенца.

Да, возможно, это я. Или Джей. Или Эрих. Но уж точно не Анна или Элен.

Завернув младенца в простыню, я сел на стол рядом с ним и принялся грызть леденец.

Мы никогда не собирались все вместе после того далёкого дня, когда нас отправили с Марса на Каллисто.

Обычно не меньше пяти эскадрилий находится в пространстве. Кто‑то над Юпитером, кто‑то на пути к нему или обратно. Это очень мало, если вы хоть чуть‑чуть представляете себе размеры самой большой планеты в Солнечной Системе. Всё равно, что одному человеку сесть в древний винтовой самолётик и патрулировать всю Землю.

Но мы делаем, что можем, а порой ангелы дают нам наводку на вероятные маршруты падших. В любом случае у нас только одна база и ограниченное количество ресурсов, как материальных, так и человеческих.

Вчера была схватка над Каллисто, вчера совершилось неслыханное – трое падших проникли на базу. Мы отбились сами, ангелы не откликнулись на молитвы.

Завтра утром с Земли прибывает грузовик, раньше все ходили бы радостные, предвкушая гостинцы от родных, свежие фрукты и прочие приятные вещи. Два десятка морпехов должны были смениться, истекал их двухгодичный контракт…

Всё изменилось.

Нас собрали на первой взлётке просто потому, что её раньше других привели в порядок. Уцелевшие истребители спустили в ангары на обслуживание и заправку, а едва дотянувшие до базы и непригодные к ремонту – техникам на разборку.

Ни одного экипажа не было в космосе.

Но три крыла все равно не собрались полностью.

И уже никогда не соберутся.

Полковник Уильямс поднялся на трап, который выкатили к закрытому шлюзу. Снял фуражку и пригладил короткие жесткие волосы.

Странно, я не замечал, что у него столько седины.

– Пилоты… там, в небе, я вам не командир и вины за вашу гибель не несу. Да и не случалось её, этой гибели… – он замолчал, крутя в руках фуражку. – А вот здесь – я главный. И вина на мне.

Он снова замолчал.

Со стороны Первого крыла внезапно вышел вперёд Сашка. Приложил руку к фуражке. Мы все сейчас были в парадке. Многим она оказалась велика или маловата, но плевать. Мы ведь такие, то больше, то меньше уставного размера.

– Полковник. При всём уважении. Вашей вины нет.

– Мы тут не дети, утешать не надо, лидер‑один, – коротко ответил полковник. – Вина есть. В разработках имелась версия об атаке на клон‑мастерскую. Я ей пренебрег… Доложите о потерях крыла, Александр.

– Двадцать возвратных. Трое безвозвратных, – голос Александра дрогнул.

Когда ему доводилось говорить о безвозвратных потерях? Один раз, на Марсе, во время тренировок, квантовая запутанность еще не была налажена.

– Красный‑два, Хироёси Нисидзава. Синий‑четыре, Сатору Анабуки. Фиолетовый‑два, Франко Луккини.

Я знал, что Хироёси был его другом. Хороший пилот, жёсткий, чёткий и хладнокровный. Но голос Александра оставался ровным. Он отдал честь и вернулся.

– Лидер два, – произнёс Уильямс.

Вышел Эрих. Снял фуражку.

– Восемь возвратных. Двое безвозвратных. Желтый‑три, Луиджи. Желтый‑четыре, Мари.