Седьмое правило академии Левендалль - стр. 36
Я отозвалась уже сердито:
— Почему ты не сядешь возле вон той особы, которая как раз собрала вокруг очевидных не-джентльменов и не-леди?
— Ирис Белозёрская? — усмехнулся Вальтер. — Нет, благодарю покорно, либералы не входят в круг моих друзей.
— Политика — самый мерзкий критерий деления людей на друзей и врагов, — отрезала я.
— Ты просто пока не разобралась. Но я в тебя верю, маленькая провинциальная девочка.
Глянув на него возмущённо, я положила перед собой учебник и выдохнула. Посмотрела на преподавателя, который освежил чёрную доску влажной тряпкой и, прицелившись мелом, размашисто написал на гладкой поверхности: «Чечилио Манчини». Обернувшись к нам, изобразил лёгкий поклон, показавшийся мне верхом элегантности, и прокомментировал:
— Это я, ваш покорный слуга. Родом с Идирийского полуострова, я уже десять лет преподаю историю магии и геральдику. Заслужить хорошие оценки по моему предмету можно очень просто. Достаточно иметь нюх, любить копаться в пыльных архивах и не бояться любых, даже самых сумасшедших теорий.
Как интересно! Я даже вперёд подалась, чтобы не пропустить ни одного слова профессора. Обожаю книги, архивы, письма! Закопалась бы в них на весь день и читала бы, читала, читала! Ведь архивы — это прошлое, которое до нас любезно донесли, записали, сохранили. Прочтёшь письмо или деловую записку и представляешь человека, который писал, человека, которому писали, ту эпоху, время, город, и бархат полога над головой…
— Кроме того, господа, я третий год работаю над докторской по первому велету Эммертаунского Источника и охотно задействую студентов для дополнительных исследований. Всё, кто принимает участие в охоте на исторические факты, получают баллы. В этом году я решил увеличить приз.
Господин Манчини взмахнул рукой с мелом и размашисто написал на доске под своим именем: «Велет Селейн».
— Итак, некоторые из вас знают, что захоронение велета до сих пор не было найдено. Поэтому тому, кто найдёт могилу или указание на могилу Селейна, я начислю пятьсот баллов.
Цифра «500», написанная мелом, выглядела внушительно рядом с именем на доске.
Вальтер присвистнул рядом, и я шикнула:
— Тш-ш-ш! Денег не будет!
— Пятьсот баллов же! — протянул он шёпотом.
Я отмахнулась. Профессор продолжил:
— Далее. За любые сведенья о потомках велета, которые мне ещё не известны, я начислю по триста баллов каждому, кто их принесёт. Но! — он поднял указательный палец вверх и обвёл студентов внимательным взглядом: — Имейте в виду, что я раскопал уже очень много и знаю основные линии родословных древних родов и аристократии, которые восходят к велету Селейну.
Господин Манчини добавил ещё одну строку под первой.
В группе зашептались, не смея, очевидно, говорить слишком громко, но не могли не выразить своего удивления. Наверное, триста баллов — это тоже запредельно много! Впрочем, для меня эти все баллы пока лишь звук. А вот копание в архивах уже сейчас вызывает священный трепет и покалывание в пальцах. Ведь у старой бумаги такая структура… Она оставляет кожу будто бы запачканной, но это не грязь, а всего лишь вековая пыль…
— Но и это ещё не всё. Для самых въедливых и непоседливых студентов я приготовил последний подарок. Как известно из летописей Эммертауна, велет Селейн обожал свою жену. Он даже дал её имя нашему городу! Так вот, из тех же летописей я узнал, что он подарил ей кинжал — женский стилет, украшенный тремя редчайшими камнями. Это были ларимары, добытые из морского Источника близ островов Дауша. Знаете ли вы, что представляют собой эти камни?