Сделка на любовь - стр. 14

— Успокойся, слышишь, может ты обозналась?

— Нет! — воскликнула громко Романовская. — Я бы никогда не обозналась…его я ни с кем не спутаю и голос его, понимаешь, это был он…

— Господи, да объясни ты нормально!

— Мы из одного детдома, он старше, намного, — она всхлипнула, чувствуя, как собравшиеся в уголках глаз слезы потекли по щекам, — он выпустился и сразу в армию…а потом нам сообщили, что он погиб. Мы там все одной семьей были, понимаешь, а он…он мне самым родным был.

— Так, успокойся, — схватив Олю за плечи, Лиса вдруг затрясла ее с силой и продолжила: — Едем ко мне, думать обо всем будем завтра.

10. Глава 8

Оля не понимала, куда ее везут, не различала дороги. Все вокруг представлялось мутным, ненастоящим, словно окутанным каким-то магическим туманом. Будто одурманенная наркотиками, она едва улавливала слова сидящей рядом Лисы. Кажется, та пыталась привести Романовскую в чувства. Безуспешно.

Олю все также потряхивало. Она чувствовала себя так, будто ее голой на тридцатиградусный мороз выставили.

— Оль, тебе надо успокоиться, слышишь? — раздался вновь рядом обеспокоенный голос Василисы.

— Я… — Оля так и не смогла выдавить из себя ничего путного.

Наконец они добрались до дома Лисы.

Как выходила из машины, как заходила в лифт, как прошла в квартиру новой знакомой — Оля не помнила. Она вообще мало что осознавала. Перед глазами все также стоял Карим, повзрослевший, возмужавший, но все такой же… Родной. Или?

В ушах вдруг прозвенело жесткое «вы обознались».

Обозналась…

Нет, она не могла обознаться. Даже по прошествии стольких лет она помнила каждую деталь его лица.

— Оль.

В себя Романовская пришла не сразу. Голос Лисы казался таким далеким, словно звучал где-то на задворках сознания. Очнулась от морока Оля уже сидя на кухне, за столом. Впрочем, как она оказалась в кухне, Оля не помнила. Моргнув несколько раз, отгоняя от себя окутавшее сознание помутнение, Романовская взглянула на хлопочущую Василису. Так раскладывала на стол закуски. Казалось, она выгребла из холодильника весь имевшийся там запас еды. Последней на стол Вася поставила бутылку вина.

— Качество сомнительное, но другого нет, — объявила девушка, кивнув на бутылку.

Оля только улыбнулась. Она только-только восстановила связь с реальностью и теперь с интересом рассматривала небольшую кухню своей новой знакомой.

Интересно, какой сложной штукой бывает жизнь. Еще какой-то час назад Оля успокаивала рыдающую посреди улицы незнакомую девицу, а теперь сидит на кухни той самой незнакомки, готовая разрыдаться в голос. Каким чудом ей удавалось не биться в неконтролируемой истерике Оля не понимала. Бросив мимолетный взгляд на бутылку, Оля невольно улыбнулась. Тем временем Вася закончила суетиться и плюхнулась на стул.

— Расскажешь подробнее? — осторожно поинтересовалась девушка, поглядев на Олю.

Романовская недолго помолчала, а после, взвесив все «за» и «против», принялась рассказывать.

— Я выросла в детдом, с раннего детства я жила там, родителей своих не помню, только детдом.

— А этот мужчина… — Вася замолчала на миг, — Карим, кажется?

— Он был для меня всем: другом, братом, наставником, защитником, — стараясь говорить ровно, начала отвечать Оля, — он защищал меня, сказки читал, коленки зеленкой мазал, мне тогда восемь было, — Романовская замолчала, прикрыла глаза и поджала губы, борясь с желанием разрыдаться в голос.