Сделай мне красиво! - стр. 26
– Только этого нам не хватало, – мать Лаура моментально пришла в себя.
– Отец! – воскликнул Просперо, поднимаясь с пола беседки. Испуганно ойкнул и коснулся губ рукой.
– Мамочка, – прошептала я, закрывая лицо ладонями. Что я натворила!
– Корнелия, поздравляю с пробуждением! – вступила мать Лаура и начала руководить. – Марш в дортуар! Просперо, поздравляю с исцелением! Матис, веди сына в лечебницу, его надо обследовать. Сестра Поликсена, осмотрите его, составьте заключение.
– О да, немедленно займусь, – сестра Поликсена явственно облизнулась, вцепляясь в рукав парня. С другой стороны к нему припал садовник, утирающий слезы счастья.
– А одежду мне оставят? – спросил Просперо, погладив рубашку на груди.
– Оставят, – кивнула мать Лаура и прошлась по парню оценивающим взглядом, отчего он покраснел, как маков цвет. – Вы, прикидывающиеся розами, проводите Корнелию в дортуар!
Корнелию окружили послушницы, ее трогали, пихали, обнимали.
– А больные зубы заговариваете? – вдруг раздался рядом голос плотной трудницы.
– Все вон из сада! А ты в мой кабинет, живо! – приказала мне матушка аббатиса и величаво развернулась, как пятидесятипушечный фрегат.
Галерея и сад моментально опустели. Вот это я понимаю, магия!
Медленно, нога за ногу, поплелась на ковер.
В кабинете начальницы уже сидел духовник и злобно буравил меня выцветшими глазами.
– Я непременно напишу в консисторию, какое вы тут устроили безобразие.
– Какое безобразие? Сценки из Писания можно и должно представлять на публике, воскрешение святой Евлалии вышло как нельзя лучше, – невозмутимо отозвалась мать Лаура. – Мы репетировали, патер Фернан.
– Ре… вы ре… репетировали? Из Писания? – задохнулся от возмущения патер Фернан. – Вы не может руководить монастырем, раз допускаете такое… такое…
– Сценическое действие, – подсказала я.
– Вы! – патер грохнул об пол посохом. – Эта девица нуждается в порке и карцере!
– А я вот думаю, сообщать ли о чуде, произошедшем на наших глазах. Вашими молитвами исцелился сын садовника. – Мать Лаура соединила кончики пальцев и посмотрела на патера.
Тот пошел красными пятнами.
– В вашем возрасте очень прилично прослыть святым, не так ли? Пора уже.
– Но я не исцелял, – возразил патер. – Я был против вашей затеи!
– Добрая слава монастырю, вам почет и уважение, новые подношения, и роскошные похороны. Мраморный склеп, – улыбнулась мать Лаура. – чудотворные мощи. Или хотите, чтоб магистр вас выгнал, как собаку, на старости лет?
Патер Фернан закашлялся.
– Что мы скажем магистру, еще есть время подумать. Он все равно приедет, такое внутри стен не удержать, – вздохнула мать Лаура. – Идите, отче, мне надо поговорить с послушницей.
– С ослушницей, – ехидно поправил патер Фернан. – Бесстыдницей и негодяйкой!
– С талантливой девочкой, способной принести монастырю огромную пользу, – надавила голосом мать Лаура. – И если я услышу хоть одно плохое слово в ее сторону… кажется, нам нужен новый духовник, покрепче и помоложе. Наш, к сожалению, уже не способен в силу возраста нести тяжкое бремя успокоения душ такого количества насельниц.
– Чего это не могу? – Сварливо возразил патер Фернан. – Все я могу!
Настоятельница ласково улыбнулась и посмотрела на дверь. Патер намек понял и вышел, стуча посохом.
– Теперь с тобой разберемся, – устало сказала мать аббатиса. – Делать из тебя святую или погодить?