Сделано с любовью - стр. 10

– А я никогда и не была в грязи, как бы ты не старалась. И хоромы мне не с неба упали. Это, Анастасия Михална, жизнь отсыпает нам по заслугам и способностям. Знаешь, она, как Санта-Клаус с конфетками – трудолюбивым деткам даёт шоколадные, а ленивым – сосательные.

– Ну ты и тварь! Да если б я только знала, что наворотил твой Санта своим поганым леденцом, я б тогда лучше аборт сделала! – мама яростно сверкает зелёными глазами и давит на меня всем весом. – Всю жизнь мне испоганили, уроды!

– Девочки, а вот и я! – радостно пропел Вальдемар и тут же проблеял испуганно: – А вы чего это там?..

Через мамино плечо я подглядываю за её преобразившимся женихом – белая рубашечка, галстук… клетчатые тапочки… И меня разбирает смех.

– Она уже уходит! – рявкает мама, не оглядываясь.

– Ка-ак… а почему? – расстроенно тянет Вальдемар и получает исчерпывающий ответ:

– По херу́!

Открыв дверь, мама грубо выталкивает меня на лестничную клетку, и сама выскакивает следом с добрым материнским напутствием:

– И больше не вздумай приходить без предупреждения! Ясно тебе?

Спустившись на один пролёт, я вдруг вспомнила, по какой причине сюда пришла и оглянулась на маму.

– Ясно… теперь буду предупреждать. Только вы больше не выбрасывайте с балкона бычки и бутылки. Хорошо?

– Хорошо… что предупредила, милая, – елейным голоском воркует мама и картинно сокрушается: – А что случилось-то? Неужто я случайно по твоей буржуйской тачке попала? Так я следующий раз возьму пузырь потяжелее.

– Ну понятно… Короче, ты меня услышала, – повторяю спокойно, подавляя вздох. – И Вальдемару своему тоже передай, иначе мне придётся вам напомнить, чья эта квартира.

– Ах ты сучка подлючая! А ну пошла отсюда! И скажи спасибо, что тебе по башке не прилетело! – горланит она во всю глотку, призывая любопытных соседей прилипнуть к глазкам. А халатик, к слову, по-прежнему ничего не прикрывает.

Трындец, мам! Ты деградируешь, что ли?

– Что вытаращилась? – кивает она мне, уперев руки в бока. – Давай двигай к себе на хаус!

– Мам, скажи, а… если бы я по-прежнему давала тебе деньги, ты бы лучше ко мне относилась?

Она открыла было рот, но снова захлопнула. По прищуренным глазам и плотно сжатым губам я вижу, как остатки самолюбия борются с алчностью… и ни намёка на сожаление или стыд.

– Дождёшься от тебя, – цедит она сквозь зубы.

– Ани, – из-за приоткрытой двери показалась улыбчивая физиономия Вальдемара, – ты бы оделась, солнышко…

Но, резко качнув бедром, солнышко задвинуло своего беспокойного рыцаря обратно в квартиру и снова обратилось ко мне:

– Хочешь сказать, ты денег принесла?

– Нет… Просто я подумала…

Дверь за исчезнувшей мамой захлопнулась с оглушительным грохотом, предельно ясно давая мне понять, что я снова подумала мимо. А из квартиры раздался возмущённый визг:

– А ты куда это так вырядился, красавчик?

Взволнованное блеянье Вальдемара едва слышно. Вот же попал, бедняга!

Быстро преодолев четыре этажа, я выскочила на улицу и с наслаждением встретила порыв колючего ледяного ветра. Подошла к машине и напоследок подняла взгляд на свой балкон… Ох как же вовремя я это сделала, чтобы увидеть, как оттуда на меня стремительно пикирует тёмный предмет. Я быстро прикрыла руками голову, а совсем близко, чудом не задев ни меня, ни машину, приземлилась жестяная банка, из которой на свежевыпавший снег выплеснулись остатки пива. А может, какой другой дряни.