Счастливого плавания - стр. 2

Вадим явился к нам позже, когда тему собирались закрывать. Тогда-то на нашем скудном горизонте появился Вадим с чудной фамилией Фараксо. Это теперь его фамилия кажется обыденной и на слуху. А тогда она выглядела диковинной.

Мы чаще мыслим стереотипами. Стереотипом выглядели в советском кино молодые физики. С открытым, мужественным лицом. Вадим выглядел именно так. Его лицо было ему подарком судьбы. Он нравился женщинам, хотя не поймёшь, кто нравится женщинам? Не могу объяснить. Из подручных был у нас один дебил, которого обожали все. Женщины – непонятные существа. Может, у них особые органы чувств и реагируют на недоступное нам. Предпочтение отдают чаще породистым людям-псам с мягкими лапами и лаем.

Не люблю я людей самонадеянных, тех, что наперёд знают всё и ни в чём не сомневаются. Кажется мне, что они больны. Они заражены комплексом полноценности. Как во всём быть уверенным в нашем сумасшедшем мире и особенно в теориях. Такие кажутся павлинами и смешны. Вадим мне кажется из них. Он высок, сложен хорошо. Так и должны выглядеть талантливые молодые теоретики.

Он был нас младше и болтался по институтским коридорам. Когда его подключили он сказал, растягивая слова: «Нужно посмотреть». А чего смотреть, если всё ясно, как божий день? Что здесь неясного, кроме нескольких сомнительных вещей? Но, как петух, он отыскал своё жемчужное зерно. Из нескольких вариантов он выбрал именно успешный, который теперь испытывался, а мы работали над тупиковым. Всегда отчего-то везёт другим. Но мы этим не заморачивались. Работа работой, а жизнь жизнью.

Подключили его из политкорректности. Тема была на исходе, а он ходил по коридорам Института с загадочной улыбкой и своеобразно шутил. В конце концов устаёшь от простоты, как устаёшь и от работы. И отправляешься на поиски загадочного. Не важно в чём.

Мы занимались с ним одним. Он подключился, когда ничего не оставалось кроме тупиков, и отыскал изюминку в общем пироге. Теперь эффект Фараксо попал в учебники, а в то время лишь был примером того, что не нужно бесцельно шлёпать хоботом по сторонам, а вовремя оформлять с капелькой везения и ему повезло. Окончательную точку должен был поставить эксперимент в сухой и чистой атмосфере азиатской степи. Но в конце концов он сломался, закончился завод, заболел и на испытания пришлось ехать мне.

Я тогда по глупости обрадовался, был рад, что свалились разом с плеч отпускные хлопоты. Мы тогда планировали отпуск. Жена уже оформилась и ждала, но потом всё развалилось. Меня бросили на этот долбанный эксперимент, закрывать грудью брешь. По планам я в этих испытаниях не участвовал. Между нами существовало даже некое соперничество. Мы сначала, казалось, шли с ним рядом, ноздря в ноздрю, но на финише он каждый раз уходил вперёд. А помогали лишь в пиковых ситуациях.

У меня была красавица жена. Мы жили вместе пару лет, но казалось знали друг друга наизусть. Я уже её в отпуске представлял. Как она изменится и сделается похожей на других, загорит, осунется, исчезнет её городской шик, но вернувшись вмиг станет утончённой и загар непременно будет ей к лицу.

Кармой Вадима было то, что он всем женщинам нравился. Мини-интрижки его случались на наших глазах. Новая пассия дарила ему очередной эпизод. Но его взгляд на отношения был прост. Мне он напоминал бычка, который в притче с восторгом делится с отцом-быком: «Ой, как мне нравится эта рыжая коровка. Ой, и пёстрая тоже хороша». «Погоди, сынок, – отвечает бык, – вот дожуём жвачку и поимеем всё стадо».