Счастливого плавания - стр. 4
… Толпой ждём автобуса и приглядываемся. Автобус рейсовый, городской. Начинается посадка, обычная для загородного автобуса. Кто-то вдруг у дверей выясняет маршрут.
– Садитесь, – кричат ему. – Остановки по требованию.
Наконец автобус набит под завязку. Водитель объявляет через микрофон:
– Автобус-экспресс. До конечной идёт без остановок.
Рождается новое движение.
– Пропустите, не видите, с ребёнком.
– Как я вас сквозь себя пропущу?
Когда автобус всё-таки трогается, находится резонёр, комментирующий минувшие события, словно он при посадке один бодрствовал. Я молчу, Вадим непрерывно шутит. Все смеются и это сближает. В таких ситуациях не просто найти верный тон. Находчивость в жизни – дар исключительный. У меня, например, с этим не получается.
О партнёршах мы частично информированы. Одна из них – звезда нашумевшего спектакля интересуется мной. Она уже снялась в каком-то успешном фильме и знает цену себе. И вот мы оказываемся с ней одни. На опушке леса. Нет, в целом мире. Кругом трава и ромашки на длинных упругих стеблях. Трещат кузнечики, пиликают птицы не смотря на жару. Прекрасно здесь, и я уже почти влюблён в неё. Иду за ней следом и смотрю как за её красивыми ногами смыкается трава. Неожиданно она останавливается, нагибается срывает цветок, задыхаясь от движения. Она прекрасна в эту минуту и нравится мне. Мы оба чувствуем особенность момента, когда нужно действовать или хотя бы говорить. Я вижу её потемневшие глаза и отворачиваюсь, и это тоже ответ.
Мы – чудаки, но нам чудачества по статусу положены. Мы – теоретики ракетно-ядерных систем. Мы служим прогрессу – уничтожению опасных астероидов, разгону атомными взрывами до скорости света звёздных кораблей и одновременно дьяволу в уничтожении всего живого на Земле. Законы нам не писаны. Мы пишем их сами. И одновременно, как и все люди, слабы.
– Чудило гасконское, – говорит мне после Вадим.
Объясняю, что не терплю сводничества и верю в случай. Мне нравятся отзывчивые милые лица, но требуется что-то ещё. Надеюсь, нас случай, сведёт.
– Надейся, надейся. И где вам ещё встретиться? На танцах, в кино, в троллейбусе без кондуктора?
Он машет на меня рукой.
Я сам мечтаю о прекрасной девушке и думаю о ней по утрам. Иногда она снится мне. Она идёт мне навстречу по длинному институтскому коридору.
– Здравствуй, Люся или Оля, – Не знаю, как её действительно звать. В мире много разных имён. – У тебя вид. Закачаешься.
Она смеётся в ответ. Что ещё ей сказать?
– Слушай, Люся или Наташа или Света. Плюнем на всё и уедем отсюда далеко-далеко.
Она улыбается, спрашивает:
– До конца трамвайного маршрута и дальше, до ЦПКО?
– Будем пиво пить и качаться на качелях, а потом махнём в Булонский лес.
Она ожидает: чего бы попроще попросил.
Наступает утро. Ты просыпаешься и веришь, что сегодня возможно всё. Утро прекрасное и действительно по длинному воображаемому коридору идёт она, переступая солнечные блики на полу.
– Послушай, Света или Ира, или Таня, махнём к морю. Представь себе море, чистую гальку, сосны у берега в воде. Запах хвои и пароход миражом на горизонте. Белый- беленький. Не имеем масштаба его сравнить. Он приближается с музыкой. Мы слушаем музыку, затем хватаем вещи и бежим. К нему. Ты морщишься. Тогда, конечно, будет иначе. Мы просто в шашлычной выпьем вина. Под столами прячутся понурые собаки. У них понимающий взгляд. Они сочувствуют. Кипарисы на фоне заката, а вечером звёзды. Масса звёзд южного неба. Она спрашивает: