Счастье моё невозможное - стр. 31

Симонов не сразу понял, куда направлены взгляды всей группы. Куда-то ему за спину. Обернулся.

Господи! Янек! Это его Янек Горовиц стоит и улыбается во весь рот.

И приглядываться не нужно, чтобы понять, что у него на кителе. "Граница"*. Её за хрен моржовый не дают. И как сейчас сделать так, чтобы никто не видел слёз в его глазах.

Горовиц вытянулся по стойке "смирно". Чётким строевым шагом, как на параде, промаршировал к тренеру. Вскинул правую руку к виску в воинском приветствии.
- Товарищ майор, сержант Горовиц прибыл в краткосрочный отпуск. Разрешите присутствовать на тренировке.

​​​​- Ну, здорово, боец!
- Здравия желаю!
- Дома сказки будешь рассказывать, - добавил тихо, показав глазами на "границу", - Краткосрочных не дают. Мне потом доложишь в подробностях.

Янек кивнул.
Они наконец обнялись.
- У меня тренировка. Поучаствуешь?
- А можно?
- Становись рядом.

Множество глаз, наблюдающих сейчас за ним в том числе и в щелку входной двери, Янек ясно чувствовал.

После тренировки вышли вместе.
- Куда ты сейчас?
- Хочу к деду на кладбище попасть, пока не поздно. В форме, вот, показаться.
- Он бы тобой очень гордился, Янкель.
- Мойша. Это мой позывной, тренер.
- Хм, Васекин понял, да?
- В первый же день. Он и Науменко. Видели бы вы глаза Васекина! И я больше не слышал, чтобы он старшину к себе рексом вызывал. Они и окрестили.
- Разрешишь пойти с тобой?
- Конечно, Алексей Фёдорович.

Через железные ворота с шестиконечной звездой. Белый остроконечный памятник.
- Здравствуй, дед. Я вот... Служу. И часы, знаешь, так и правда удобнее, - Янек покрутил браслет. Часы были надеты циферблатом на внутреннюю сторону ладони.

С кладбища пришли домой к Горовицам. Бабушка уже наготовила, как на свадьбу. Янек понял, что соскучился. По бабушкиному ласковому взгляду. По домашней еде. И даже по маминому недовольству.

В дверь затарабанили.
- Твой Пашка, чтоб он трижды здоров, - отвлеклась бабушка от очередной порции котлет на сковородке, - Помогал. Заходил. Лампочку чинил.

Всё это Янек знал из маминых писем. Бабушка ему сама не писала. Только добавляла всегда внизу маминого письма пару слов крупным почерком вроде: "Служи честно, мой воробушек!" или "Дед смотрит на тебя и улыбается."
- О, привет, герой! - заорал с порога Пашка. В руках у него была бутылка водки.
- Ты ж не пьёшь, - удивился Янек.
- Так то не пить. То обмывать. А это две большие разницы! Весь двор говорит, что Янкель герой, раз с медалью.
- Тише ты. Такие всем дают, - зашипел Янек на друга.
- Ага! Ври больше! Дядя Федя твою медаль опознал. У майора такая же, - горячо зашептал Пашка.
- Бабушке с мамой про мои геройства знать не обязательно. Пойдём на кухню. Алексей Фёдорович у нас. Ждём ещё Матвеевых. Серёга с дядей Юрой должны подойти.
- Понял. Не дурак. Котлеты? - принюхался Пашка, обожавший котлеты Янкелевой бабушки ещё с раннего детства.
- Баба Рая, можно мне котлетку. Обещаю, что аппетит не испортится, - крикнул Пашка ещё из коридора.

Дождались Матвеевых. Накрыли стол в гостиной.

Медаль в рюмку. Обмыли награду. Пашка пригубил символически. Даже глотка не сделал. Очередь дошла до третьего тоста. Симонов встал. Встали и Янек с Матвеевым старшим. Пацаны тоже поднялись. Мама с бабушкой непонимающе смотрели на это. Мужчины молча выпили. Каждый думал о чем-то своем…