Санклиты. Кара Господа - стр. 6
– Саяна, как ты? – голос Наума Ильича заставил меня вернуться из воспоминаний на грешную землю.
– Бывало и лучше. – Пробормотала я.
– Возьми отпуск, девочка. Ты заслужила.
– Только что об этом думала.
– Не думать надо, а брать горящую путевку на юга и собирать чемодан.
– У меня брат в Стамбуле.
– Вот, навести брата! Давно не виделись, наверное.
– Больше года.
– И не волнуйся, девчонки пока за тебя пошуруют.
– Вы уверены?
– Главное, чтобы была уверена ты. – Мужчина ободряюще улыбнулся. – Поезжай. Считай, что шеф подписал тебе отпуск на месяц, начиная с завтрашнего дня. Хорошего отдыха!
Я проводила его взглядом и набрала Глеба. Долгие гудки текли в ухо. Еще чуть-чуть, и включится голосовая почта, которую брат никогда не проверяет.
– Саяна? – вдруг раздался на том конце знакомый родной голос. – Привет, сестренка! У тебя что-то случилось?
– Привет. Тяжелый день на работе. Славик сегодня умер.
– Тот самый? Сайчонок, мне жаль. Как ты?
– Буду в норме. Наверное. Потому и звоню. Мне дали отпуск, хочу приехать к тебе. Можно? – тишина.
– Глеб, ты там?
– Да.
– Если не вовремя, так и скажи, не обижусь. Съезжу в Прагу.
– Нет, приезжай, давно ведь не виделись.
– Больше года. – Я вздохнула. – Точно не помешаю тебе?
– Точно.
Какой-то он странный, дерганый, будто куда-то торопится, рассеянный, у него что-то падает – судя по звукам, которые долетают до моего слуха.
– Что ты там делаешь?
– Ищу кое-что… твою мать!
– Так ты встретишь меня, если завтра прилечу?
– Да… – Рассеянно отозвался брат.
– Глебка, у тебя ничего не случилось? Все хорошо?
– Да. Сайчонок, мне некогда. Все, давай. Поговорим, когда прилетишь.
Короткие гудки. Вот засранец! Я убрала сотовый в сумку. Глаза пробежались по кабинету. Почему-то подумалось, что больше мне сюда вернуться не суждено.
Глава 2. Тьма изгоняется светом
Глеб
В старой церкви пахнет воском.
Я не в силах промолчать.
Совершать грехи так просто,
Но не просто искупать.
М. Круг, «Исповедь»
В маленьком стамбульском храме было пусто и пахло сладким ароматом ладана с долгим лимонным «послевкусием» и настоящими, восковыми свечами. Этот запах всегда меня успокаивал, от него щемило сердце, на глазах выступали слезы – светлые и чистые. У написанного на Афоне образа святого Пантелеймона догорали огарки. Царили тишина и спокойствие – то, чего мне так не хватало сейчас.
Я любил этот храм, расположенный на верхнем этаже многоквартирного жилого «муравейника». Дом Господень мог вместить в себя разом не более нескольких десятков человек. Мне было приятно приходить в него – отрешиться от мирской суеты, побыть наедине с Богом, прислушаться к тому, что творится в душе. Набраться сил.
В Стамбуле немного православных церквей, в некоторых ремонт затянулся на десятилетия, в других и вовсе запустение. Жаль, что все так сложилось, ведь Константинополь, сердце христианства, всегда был популярным у русских паломников, что останавливались в нем по пути на Афон или в Святую землю.
Сейчас это сложно даже представить – куда ни глянь, всюду пиками пронзают небеса башни минаретов, словно охраняющие величайшую потерю христианского мира – храм Святой Софии, Айя-Софию, некогда – патриарший собор великого града. Сначала он был превращен безбожниками в мечеть, а теперь уныло тянет ярмо музея.
Я поставил свечку у подаренной русской монахиней Митрофанией иконы Владимирской Божией Матери, и сам встал рядом, отдавшись молитве. В такие моменты на меня обычно снисходило спокойствие, приводящее в порядок мысли и наполняющее душу уверенностью. Но не сегодня. Мирские мысли обуздать не удалось.