Самый заурядный попаданец в гоблина - стр. 13

– Хорошо напоролся прямо в сердце, – протарабанил Пётр, вынимая у уродца из груди нож.

Осмотрев труп уродца, Пётр пришёл к выводу, что он с ним одной расы: тоже маленький рост, зелёная кожа, длинный нос, слегка гипертрофированные руки и ноги с увеличенными ладонями и стопами. Но разница между этим трупом и Петром, как между домашним котом и дикой рысью, пропорции тела были всё те же, короткие, кривые ноги и длинные руки, как у шимпанзе, но при всём этом, у Петра были повсюду сухие жгуты мышц, как у атлета. А зубы? У трупа кривые, квадратные, а местами их не хватало. Петру пришлось языком искать себе жевательные зубы: все остальные были предназначены для того, чтобы рвать и кусать, одних только клыков по три штуки на каждой стороне. С удивлением отметил, что и язык у него, оказывается, раздвоенный и такой длинный, что может бровь себе облизать.

Пётр вытащил нож, который мог ещё пригодиться. Ножик, кстати, оказался простым кухонным, не боевым, но, когда такого оружия нет, всё что угодно сойдёт. Выйдя на улицу, Пётр только сейчас задался вопросом, а куда, собственно, идти? Местной географии он не знал, но зато была привычка действовать и желание отвести эту полоумную девушку к родителям, опекунам или кто за неё там отвечает? Налево: улица и запустение, направо: такая же картинка. Спросить о поселении людей у Умки? Пётр с сомнением поглядел снизу вверх на чумазую девчонку. Свалявшиеся космы снова закрыли ей лицо, но она каким-то образом определила, что он на неё смотрит, опустила голову вниз и улыбнулась белозубой улыбкой. Можно попробовать.

– У-М-К Л-Ю-Д, – насилуя свой речевой аппарат, постарался сказать Пётр.

– Сталин, – весело отозвалась Умка.

Пётр хлопнул себя по лицу: так результата он не добьётся, нужно проще. Он стал рисовать ножом на земле человечков в группе.

– Л-Ю-Д.

– М-м-м-м хи-хи, – Умка совершенно не обращала внимание на рисунок и откровенно его не понимала. Ну может за палочкой следила.

– Ладно, пошли, куда-нибудь да набредём.

Пётр попытался повести девушку по улице, но ничего не получилось: она упиралась.

– У-у-у-у, у-у-у, – издала девушка горловой звук, указывая пальцем на труп зелёного.

– Он мёртв, не бойся, больше не встанет.

– У-у-у-у! – снова указала Умка на труп.

– В чём дело? Я не понимаю.

Умка показала: провела пальцем по горлу, потом на труп, потом себе на рот, жевательные движения и поглаживание по животу.

– Нет, есть мы его не будем.

Пётр поморщился. Местные каннибалы! Хотя, если учесть то, что мы с ней явно относимся к разным видам, то для неё это каннибализмом не было. Умка ещё поупиралась и даже попыталась выхватить у него нож – видимо, ей всё же хотелось нарезать из мертвеца мяса. Пётр с переменным успехом тянул её от трупа подальше – он был сильнее, а она тяжелее. Но всё же упорство перебороло жадность.

– Пошли, я ещё сделаю из тебя советского человека и всё твоим родителям расскажу, – тут он вспомнил скачущую на нём чумазую Умку. – Ну, может, не всё, но многое.

– М-м-м-м, – недовольно замычала Умка, всё же пошедшая за ним.

Она вела себя странно, но что можно взять с душевнобольной и явно отстающей в развитии девушки? И потом, языковой барьер! Сомнительно, что здесь говорят по-русски. Другой вопрос: где это здесь? Он явно не на земле. А где тогда? Была мысль: побиться в истерике, но для пожилого, советского человека это казалось контрпродуктивным и незрелым. И потом, до того, как сюда попасть, он был стариком, доживающим, как оказалось, не часы, а уже минуты своей жизни. Тут же он молод и силён. Да, он будет тосковать по семье, но дети давно выросли и способны позаботиться о себе и о внуках.