Самый темный вечер в году - стр. 2

Заглушила двигатель, выключила освещение.

– В щекотливой? – переспросил Брайан. – Щекотливой, как сейчас?

Эми выбралась из внедорожника.

– С безумным пьяницей никогда не знаешь, как все обернется.

Присоединившись к ней у заднего борта, который она открыла, Брайан спросил:

– Так в доме нас ждет безумец, который еще и пьян?

– По телефону Джанет Брокман сказала, что ее муж, Карл, безумный пьяница, а это, скорее всего, означает, что он обезумел от выпитого.

Эми двинулась к дому, но Брайан остановил ее, схватив за плечо.

– А если он безумен и когда трезв, а от выпивки становится еще хуже?

– Я не психиатр, милый.

– Может, этим должна заниматься полиция?

– У полиции нет времени на таких безумных пьяниц.

– Я-то думал, что безумные пьяницы как раз по их части.

Стряхнув его руку с плеча, она вновь зашагала к дому.

– Мы не можем терять время. Он агрессивный.

Брайан поспешил следом.

– Он – безумный, пьяный и агрессивный?

– Вероятно, по отношению ко мне он не будет проявлять агрессию.

– А как насчет меня? – спросил Брайан, поднимаясь с Эми на крыльцо.

– Я думаю, он агрессивен только по отношению к их собаке. Но, если Карл захочет врезать и мне, меня это не пугает, потому что ты со мной.

– Я? Я – архитектор.

– Не сегодня, милый. Этой ночью ты – телохранитель.

Брайан и раньше сопровождал Эми в подобных миссиях, но никогда – после полуночи и в дом пьяного, агрессивного безумца.

– А если у меня дефицит тестостерона?

– У тебя дефицит тестостерона?

– Я плакал, читая на прошлой неделе ту книгу.

– Та книга у всех вышибает слезу. Это доказывает, что ты – человек.

Эми только потянулась к кнопке звонка, когда дверь открылась. На пороге стояла молодая женщина с распухшими от удара губами. Нижняя кровоточила.

– Мисс Редуинг? – спросила она.

– Вы, должно быть, Джанет.

– О чем я только сожалею. Хотелось бы мне стать вами или кем-то еще, – отступив на шаг, она пригласила их в дом. – Не дайте Карлу искалечить ее.

– Не дадим, – заверила Эми женщину.

Джанет промокнула губы окровавленной тряпкой.

– Он искалечил Мейзи.

Девочка лет четырех, с большим пальцем во рту, уцепилась за подол блузы Джанет, словно боялась, что внезапный вихрь попытается оторвать ее от матери.

Гостиная была серой. Синие диван и кресла стояли на желтом ковре, но пепельный свет двух ламп скрадывал все цвета, будто окутывал дымом.

Если в чистилище и были приемные, скорее всего, они ничем не отличались от этой безликой комнаты.

– Искалечил Мейзи, – повторила Джанет. – Через четыре месяца он… – она посмотрела на дочь. – Через четыре месяца Мейзи умер.

Брайан уже закрывал входную дверь, но тут замялся. И так и оставил ее наполовину открытой в сентябрьскую ночь.

– Где ваша собака? – спросила Эми.

– На кухне. – Джанет поднесла руку к распухшим губам, говорила сквозь пальцы. – С ним.

Ребенок в таком возрасте обычно так яростно не сосет большой палец, но эта оставшаяся с колыбели привычка тревожила Брайана не столь сильно, в сравнении со взглядом девочки. В ее синих, с толикой лилового глазах читалось ожидание, и она определенно не ждала ничего хорошего.

Воздух загустел, как бывает перед раскатами грома, молниями и проливным дождем.

– Где кухня? – спросила Эми.

Джанет повела их через арку в коридор, по обе стороны которого находились темные, напоминающие затопленные гроты, комнаты. Дочка шла рядом с ней, прицепившись к матери, как рыба-прилипала – к акуле.