Сами мы не местные - стр. 44
Азамат тяжело вздыхает, но соглашается.
– Ладно, понял… Но вообще, если уж он тебя так раздражает, тебе надо другого духовника себе выбрать, чтобы с ним советоваться, а то не дело это.
– Ну вот познакомлюсь с кем-нибудь вменяемым… – вяло соглашаюсь я. Главное, мы пришли к компромиссу.
– Что вы там все шушукаетесь? – доносится снизу голос матушки. – Легли спать, так спите уже.
– Так точно, командир! – говорим мы неожиданно хором, хохочем и блаженно отрубаемся.
Утро у нас весьма позднее – заснули-то часам к шести, не раньше. Впрочем, у меня оно, конечно, гораздо позднее, чем у остальных членов семьи. Сквозь неглубокий сон уже засветло я слышу стук топора, льющуюся воду, ещё какой-то скрип и возню. Очевидно, Азамат помогает по хозяйству. Идентифицировав звуки как безопасные, я удовлетворённо поворачиваюсь на бок, стекаю в нагретую Азаматом ямку в матрасе и уплываю в сон ещё часа на четыре.
Сползаю с печки я только на запах обеда, поскольку желудок принимается категорически требовать наполнения. Я долго ищу тапочки около печки, все это время через полуоткрытую дверь наблюдая общественную жизнь на кухне. Азамат с энтузиазмом жарит расстегаи с какой-то некрупной рыбкой, матушка смешивает пряно пахнущий соус.
– Так и сказала? – поражённо говорит матушка. Видимо, Азамат опять ей что-то про меня рассказывает.
– Ага, – довольно кивает он.
– Ну это уж… прямо неприлично.
– Я так понял, у них об этом совершенно прилично говорить. Правда, они выражаются по-другому, но вообще это вроде бы считается чем-то хорошим.
– Чего уж тут хорошего, мучение одно, – ворчит матушка.
О чем это они, господи?
– Ты зна-аешь, – задумчиво тянет Азамат, – конечно, если только один человек души лишается, то ему очень плохо. Но когда оба… это как-то… в общем, это здорово. И спокойно так – я, например, точно знаю, что Лиза меня не подведёт и не будет мне нарочно пакостить. Вот подумай, много людей могут похвастаться такой уверенностью в супруге? Или вот, скажем, она всегда рада моему приходу. Ты не представляешь себе, какое это счастье.
Ах ты боже мой, романтическая любовь в восприятии муданжцев. Можно прямо записывать и вставлять в краеведческую хрестоматию.
– Представляю, – улыбается матушка. – Ты в детстве тоже всегда мне радовался.
На этом я решаю вторгнуться в семейную идиллию, а то ещё накапают мне в еду.
– У нас говорят, что человек может быть счастлив, только если сохранил в себе частицу детства, – приторным голоском объявляю я вместо доброго утра. – Чем нас сегодня кормят?
Азамат нагибается и целует меня в макушку, отведя подальше руки, измазанные в тесте.
– Здравствуй, солнышко. Ты опять с утра путаешь слова.
– Ничего я не путаю, – говорю. – Нас же теперь двое!
Матушка оказывается весьма сообразительной, правда, в результате она роняет ложку.
– Ты тяжёлая, что ли? – спрашивает она с оторопелым видом.
Я поднимаю ложку.
– Ага. А что, Азамат вам не сказал?
Азамат, помявшись, объясняется:
– Я подумал, раз уж ты духовнику говорить не хочешь, то прочим и подавно не стоит… Беременные женщины обычно очень суеверны.
– Как у тебя вообще я и суеверность в одной фразе совместились? – вздыхаю я. – Ты хоть раз за мной что-то такое замечал?
Он виновато мотает головой.
– А вот и зря, – встревает матушка. – У вас, на Земле, может, люди хорошие, а у нас завистливые шибко, особенно женщины. Попортят тебе ребёнка, не приведи боги. В силу знающих можно и не верить, но тут и попроще способы есть. Так что лучше уж до лишних ушей не допускать.