Самая лучшая сказка Леонида Филатова - стр. 22
(Забегу чуть-чуть вперед. В самом начале нового, ХХI века группа таганских актеров (в числе которых был и Филатов) рискнула прикоснуться к «рукописям, которые не горят». Их усилиями была создана практически полная аудиоверсия бессмертного романа Михаила Булгакова – 17 часов звучания «Мастера и Маргариты»! Как сказал классик: чтобы в России при жизни стать знаменитым, надо прожить очень долго, а чтобы быть понятым, добавим, нужно жить вечно. Это удается немногим.)
Конечно, Филатов был страшно раздосадован, когда у него сорвалась роль Раскольникова в «Преступлении и наказании». Он просто не смог репетировать из-за неотложной операции на голосовых связках. «А потом показалось неловко расталкивать всех локтями, не такой я человек…» – говорил он.
От Самозванца в «Борисе Годунове» сам отказался – в самом разгаре были сказочно-заманчивые съемки «Избранных» Соловьева в далекой Колумбии. «К тому же понял, что с моим слухом роль… не спеть».
Потом, несколько позже, неожиданно прозвенел очередной тревожный звоночек. И опять-таки от медиков. На репетиции чеховской «Чайки» Филатов, выходя из лодки, смог едва переставить ногу через борт… руками. Режиссер Сергей Соловьев, увлекшийся театром, простодушно изумился: «Леня, это перебор! Тригорин не такой уж старый – сорок четыре всего». «Да при чем здесь Тригорин! – разозлился актер. – У меня самого нога не вылезает… Затекает, не пойму, что такое…» И все равно еще как минимум полгода продолжал играть в «Чайке».
Конечно, в голову время от времени лезли самые нехорошие мысли. Разномастные болячки его буквально преследовали по пятам: то язва, то вдруг проблемы с горлом, то еще какая-то зловредная ерунда привяжется. Филатов благодарил Бога и Высоцкого, который в свое время буквально вытащил его из липких, противных объятий страшной болезни – лимфоденита: «Он меня уложил в… больницу, к своим врачам и сам весь процесс курировал, и приезжал, и спрашивал: «Как?» А Филатов лежал расколотый совершенно, в мнимом параличе. Позже выяснилось, что это не паралич, но страшно было очень…
«Я сознавал, что нужно заняться своим здоровьем, – говорил Леонид, – но времени у меня на это никогда не было». Не-ког-да! – все чаще и чаще отмахивался оn приставаний друзей и врачей. Однако начал замечать, что стал легко уставать. Болезнь долго и потихоньку заигрывала с ним. Ходить долго не мог. На сцене еще кое-как, но держался, а за кулисами – уже все, как спущенный шарик. Сетовал на то, что стареет. Продолжал делать все, что делать было нельзя. Пошло все к черту!..
Старожилы помнят, как во время одного из спектаклей у Филатова неожиданно пропал голос. За кулисами на него накинулись с упреками: «Ну, Ленька, ну ты, старик, даешь. Поддал, что ли?..» Хотя все прекрасно знали, что ни на репетициях, ни тем более перед спектаклем он себе ничего подобного ни в коем случае не позволял. Категорически. «Бог с вами, – едва-едва, с громадным усилием просипел-прохрипел в ответ «сердобольным» коллегам Филатов, – сам ничего не могу понять, что со мной происходит…»
1980-й для Леонида Филатова (да и разве только для него одного) стал годом, заключенным в траурную рамку. О нем он написал: