Салат из мандрагоры - стр. 7
Мне порядком надоели эти полуфразы, полунамёки, которые ничего не объясняли, а потому я решила выполнить просьбу гостьи и сделать ей чай. Ей и себе. Потому как продрогла не меньше и точно так же устала.
- Чай, чай, чай, - повторила, осматриваясь. – Нужно растопить печь, поставить самовар, отыскать заварку и травки. Если они, конечно, еще не заплесневели, - смутилась, - в последний раз я тут была давненько. Вы проходите в столовую, а я начну, - указала рукой на следующую комнату, вход в которую вел из передней.
Планировку квартиры моей бабушки называют «трамвайчик». Все комнаты проходные, за исключением спальни, бывшей «последним вагоном трамвайчика».
Ни в одной из комнат не было двери. Разделялись они только тяжелыми плюшевыми шторами, одну из которых я приподняла, опасаясь, что сейчас поднимутся клубы пыли. Указала рукой внутрь:
- Вам сюда.
Я никогда не задумывалась о том, как обогревается квартира бабушки зимой. Здесь не было центрально отопления. Не было ни батарей, ни калориферов, работающих от электричества. Только огромная, выложенная изразцами печь в передней. Печь, на которой бабушка готовила еду, Грела воду. В огромном жерле которой мы пекли пироги, зашвырнув на лопате металлический противень в нутро, светящееся подернутыми пеплом угольками.
Я отодвинула заслонку и увидела выложенные пирамидкой дрова. Снова удивилась, недоумевая, когда успела это сделать. Поднесла горящую спичку к обрывку газеты, всунутой между поленьями.
Огонь вспыхнул и лизнул дрова желтыми языками пламени. Я закрыла жерло печи заслонкой, потянула на себя противоугарную задвижку, освободив дымоход на две трети, заметила на изразцовой поверхности позади чугунных плит огромный медный чайник. Подумала, что все равно придется покинуть квартиру. Воду бабушка брала из дворовой колонки. Охнула, когда, схватив чайник, поняла, что он полон доверху. Переместила на чугунную поверхность.
Даже если огонь разгорится быстро, ждать закипания придётся минимум час. Чайник у бабушки был ведерный.
Вытерла тыльной стороной ладони бисеринки пота, выступившего на лбу. Поняла, что до сих пор не разделась. Быстро сняла пальто и повесила на крючок справа от входной двери. Усмехнулась, подумав, что предлагать раздеться Агнесс, которая проделала весь путь в одном платье (куцая горжетка не считается) будет верхом глупости.
Раздвинула плюшевые шторы и шагнула в столовую.
Моя гостья стояла перед старинным резным буфетом и что-то разглядывала на верхней застекленной полке.
Кроме этого буфета, овального стола в окружении двенадцати стульев и кресла, чем-то напоминающего трон, в столовой ничего больше не было. Ну, еще старинные часы с боем, будившим меня по ночам в детстве.
Часы нужно было заводить специальным ключом, прикрепленным справа от циферблата, и долго осторожно подтягивать гирьки. Бабушка всегда занималась этим сама. И, конечно, после её смерти часы никто не заводил.
Сказать, что я удивилась, услышав бой часов – ничего не сказать! Допустить, что Агнесс похозяйничала и сама завела механизм мне и в голову не пришло.
Я отсчитывала удары. Часы умолкли, сообщив всем, что уже шесть.
- Как шесть? – я удивилась, решив оставить «на потом» выяснение, кто же все-таки завел часы. – Этого не может быть!
- Еще как может, - вздохнула гостья.