Салам, бача! - стр. 30
Боль от прикуса губы и сладковатый вкус крови привел Геннадия в себя. Все, он теперь не там, в казарме, а здесь, на горе. А что это значит?
Приблизил тело развалившегося на дувале сержанта Спелова. Так хочется замереть и легонечко нажать на курок, только не надавить до конца на него, а так, представить, как пуля лупанет по глине дувала, совсем рядом с этим дембелем, посмотреть, как в этот момент от испуга исказится лицо Спелова.
Нет, тень пули он не увидит, у нее скорость очень большая. Но это с какой стороны смотреть на эту ситуацию. Если это сделать и не раз, то крыша со временем у Спелова поедет. О своем испуге он никому не скажет, а вот внутри его чувство боязни будет нарастать, и со временем, если это не раз повторится, уровень испуга выйдет из своих допустимых границ, и – все. И появится у него белая горячка, как у хронического алкоголика. И будет ему сниться эта пуля, как она за ним гоняется.
Он будет издалека видеть ее тень, слышать ее звук. Но крыша у него поедет позже, когда он ее будет «видеть» уже не во сне, а наяву – не только на боевых действиях, а в столовой, в казарме, в туалете. Да где угодно!
А солдат в их части каждый год такая горячка находит. До сих пор в его памяти встреча с одним из них, которого помогал водителю медсанбата успокоить в машине. Парню казалось, что везде за ним пуля гоняется, он видел ее тень. Тень!
Спелов курил. На вид спокоен, хотя четко лица его в прицеле не видно, а только маленькое его пятнышко под панамой.
Но Геннадию больше всего хотелось видеть не его лицо, а на месте его своего прямого командира отделения – младшего сержанта Константина Ивакова. Это зверь! Вот кого бы ему очень хотелось поучить жизни. И это он обязательно сделает, только не сейчас в Афганистане, а после, когда уйдет на дембель. Он уже знает его адрес – выучил наизусть. И обязательно с ним свидится, один на один, где-нибудь на темной улочке-переулочке, неожиданно выскочит из-за кустика и начнет его бить, лупасить. А потом, когда тот начнет его молить о пощаде, отпустит. Только ненадолго. Дня через три снова найдет и продолжит. А потом еще, еще. До тех пор пока тот будет бояться выходить на улицу.
Ну этого будет еще мало…
Присвист тут же вывел Геннадия из напряжения, аж виски сдавило. Это его окликнул Мужик.
«Что?» – сделал на лице вопросительную мину Дашков.
Мужик, глядя на него, указал пальцем вперед.
«Что он там увидел?» – Геннадий припал к окуляру прицела.
То место, куда показывал пальцем его напарник Андриенко, скорее всего, находилось где-то на пойме или рядом, догадался Дашков. Расположение предметов, как недавно зафиксировано было в его памяти, давало возможность не задерживаться на обзоре территории. Прошелся по ближней части – пусто, чуть – дальше, то же самое. А вот, углубившись дальше, нашел несколько двигающихся фигур. Это были люди, сидевшие на ишаках или конях.
Остановив на них свое внимание, отметил, что они ехали не на ишаках, а на конях. Вернее, два человека из трех, третий шел впереди них, держа за узду серую лошадь.
Это афганцы. Но на их лицах нет бород вроде, или они светлые, выцветшие от солнца. На голове у каждого светлая чалма. И что интересно – не вооружены. А нет, нет, оружие есть, что-то вроде коротких автоматов, каждый из них висит под плечом и прикрывается рукой, поэтому их сразу и не приметил.