С Новым гадом, или Ушки черной мушки - стр. 35
- Прости, - она положила руку на мое плечо.
- За что?
- Это я разворотила твой дом.
- Ты?
- Да, - Марьяна виновато улыбнулась. – Не знаю, как это получилось. Какая-то женщина была в спальне. Я… развернулась, она так близко стояла! С перепугу, видимо, все и получилось. Попыталась оттолкнуть ее, как тогда тебя, в обличии ящера…
- …и ударила силой, - закончил за нее я. – А та женщина попыталась отразить твою атаку ответной волной, они налетели друг на друга, во все стороны пошел взрыв.
- От замка что-нибудь осталось?
- Не переживай, только половина крыла рухнула.
- Ого!
- Главное, ты уцелела, - я притянул супругу к себе, сходя с ума от аромата ее тела.
- Главное, кто была та баба! – отчеканила она, отодвинувшись. В прищуренных глазах заплясали опасные искорки.
- Не знаю, но следы эта дрянь заметает умело, - пробормотал я. – Даже сразу после случившегося едва смог уловить след еще одного человека в спальне.
- Кстати, незнакомка сказала, что Защитница.
- Как она выглядела?
- Высокая, очень худая, - начала Марьяна, я напрягся. – Волосы темные, - облегченно выдохнул.
- Почему мне кажется, что ты ее знаешь? – супруга подозрительно прищурилась.
Как раз потому и радуюсь, что не знаю. Если бы это оказалась та, о ком подумал, то дела наши были бы и вовсе плохи. Куда хуже, чем дозволял себе думать в последнее время.
- Ты не голодна? – попытался я сменить тему.
- Ты мне зубы не заговаривай, хитропопая ящерица! – жена села в постели.
- Это всего лишь забота о любимой женщине! – запротестовал я, посмеиваясь.
- Ладно, тащи еду, - пробурчала она, - есть на самом деле очень хочется!
После завтрака Марьяна попросила позвать Дару, чтобы наполнила ей ванну. Тяжело вздохнув – мне присутствовать при этом увлекательном действе жена запретила напрочь, отправился искать служанку.
Дара обнаружилась на кухне. Засучив рукава, она яростно месила тесто. Глядя на нее – высокую, несуразную, похожую на увальня-кузнеца, смеха ради наряженного в женское платье, в который уже раз подумал, что она ни капельки не похожа на свою мать.
Та была воздушной, с рыжими кудрями, в которых сияли солнечные зайчики, с талией тонюсенькой, несмотря на то, что женщина произвела на свет пятерых детей, одного за другим, и смешливой – хохот ее всегда рассыпался по коридорам замка.
Такую женщину я, конечно же, не пропустил. Долго уговаривать не пришлось – видимо, с мужем-ворчуном, вечно угрюмым и сопливым, у нее не ладилось.
Мозги мои в то время обитали на нижнем этаже, чуть ниже пупка да повыше голенищ сапога. Поэтому не сообразил, что баба, которая истосковалась по мужской ласке, непременно всей душой прикипит к первому достойному, кто ее приласкает да отогреет, костьми ради него ляжет, все сделает.
Так и вышло. Она влюбилась, прохода мне не давала, а я избегать ее начал. Как раз в то время наставники сговор сделали для нас с Цинтией, ни к чему стали бабенки, что за мной со слезами бегают. Порвал с ней жестко, не оставив никакой надежды. Думал, так лучше для обоих будет. А вышло…
Судьбы ее дальнейшей не ведаю, знаю только, что тут же она из замка ушла, в деревню вернулась, перед мужем повинилась, долго терпела его побои. А потом померла, сгорела за день от какой-то скоротечной заразы. Меня это, стыдно признаться, не сильно заботило. В молодости мы все столь же эгоистичны и жестоки, сколь и самонадеянны.