С Новым гадом, или Ушки черной мушки - стр. 33
Я открыл портал прямо в замок этого негодяя, который знатно перепугался, увидев нас с Марьяной – целехонькими! Но воздать ему по заслугам не вышло. Слизняк зло рассмеялся в ответ на мою угрозу поведать о его злодеяниях Совету, и напомнил мне, что с момента появления Разлома я лишь терял сторонников, а он, гад, их приобретал – уговорами, подкупом и, уверен, не гнушался и шантажом.
Пришлось признать, что прав он. В случае созыва Совета неизвестно, как все обернется. Вполне может статься, что Совет попросту расколется надвое, в нем давненько уже лада нет. А там недалеко и до войны. Наши предки немало крови братской пролили, пока не заключили мир. Нельзя рушить его. Достаточно и Разлома.
Не сейчас, видно, по заслугам Тагриен получит. Но ярость взыграла во мне, отключив разум, не принимая во внимания доводы рассудка. Я попер на кузена, одного желая – свернуть его шею! Если бы не Марьяна, вовремя преградившая обезумевшему мужу путь, натворил бы дел. Опять.
- Иньяр, очнись! – она вгляделась в мои глаза. – Будь со мной! – с ладоней, что лежали на моей груди, внутрь меня хлынула сила.
Я вздрогнул всем телом, мотнул головой, будто скидывая наваждение, и улыбнулся.
- Идем, Марьяна. – Притянул любимую к себе и тихо прошептал, - спасибо, Защитница моя.
Держась за руки, мы двинулись к выходу. Но Тагриен не упустил возможности крикнуть гадости вслед:
- Ты и половины правды не знаешь, женщина! Спроси муженька о Разломе! – он расхохотался бешеным смехом. – Спроси!
Мы вернулись в замок. Более молчать и скрывать от супруги правду я не смел. Достаточно наворотил уже. Пусть от меня услышит – как есть, нежели из уст врагов яд прольется в душу любимой.
Сложно было поведать ей все, ничего не скрывая да не приукрашивая себя и поступки свои. Но рассказал все и, на удивление, почувствовал облегчение. Тот самый камень, что на душе тяжким грузом проступков лежал, словно снял кто.
Я посмотрел на Марьяну и задохнулся от нового чувства вины – ибо понял, что камень сей теперь на нее лег. Моими стараниями. Взгляд любимой был грустным. Мне до зубовного скрежета захотелось обнять ее, сдержался как – не ведаю.
Она спросила про Сады, выслушала мой рассказ об этом мире. В глазах уже не плескалась обреченность и боль. У нее доброе сердце. Вот только заслужил ли я такое отношение? Скорее всего, нет.
После трапезы я попытался зазвать ее в опочивальню, потому как боялся оставлять Марьяну одну – словно оставшись наедине с самой собой, она могла все обдумать и принять решение сбежать. Да и желал ее так сильно, что дыхание перехватывало, будто кто-то глотку сжал мертвой хваткой.
Но в ответ получил от ворот поворот. Закрывшаяся дверь щелкнула меня по кончику носа. Пришлось идти в ту комнату, в которой куковал один после того, как жена изгнала меня с брачного ложа.
Конечно же, спать не смог. Изворочался весь, белье смял, в сердцах отшвырнул подушку. Она задела за какую-то безделушку, та упала на пол и разлетелась на осколки. Это взбесило еще сильнее. Вскочил, не зная, что избрать точкой приложения гнева, дабы излить его. Уже занес кулак, дабы обрушить на столик, но тут дом содрогнулся, будто подскочил на месте.
Чутьем понял, что это выброс силы. Первой была мысль о Тагриене. Выглянул в окно, никого. Помчался к спальне Марьяны. Успел как раз в тот момент, когда внешние стены рухнули внутрь. Сверху с грохотом обрушилась громадина потолка. Как раз на постель!