(с)нежное чудо для дочери миллионера - стр. 20

- Нельзя, но я уже здесь, и мы с тобой разговариваем, - отвечает девочка.

У неё остренький язычок, а ещё эти любопытные глазки, глядящие меня с нескрываемым изумлением.

- Ты не похожа на домработницу, - заключает Маша.

Кажется, Михаил говорил, что его дочь зовут именно так. Маша и Миша – я запомнила это.

- Почему же?

Разговор набирает интересные обороты. Так как наша встреча уже случилась, я не спешу сбегать и смотрю на девочку внимательно, а она глядит на меня.

- Потому что она ходит вечно злая, ворчит, а ты добрая.

Я улыбаюсь и делаю шаг к лестнице, но останавливаюсь. Михаил запрещал приближаться к его дочери, так как у неё отсутствует иммунитет.

- Ты действительно думаешь, что я добрая? Ты ведь меня совсем не знаешь.

- У тебя глазки светятся, и улыбка красивая. Мне кажется, что ты добрая.

Я киваю.

Между нами повисает напряжённое молчание. Удивительно, что даже Евгения Александровна не показалась и не попыталась отвлечь ребёнка. А может, она хотела, чтобы Михаил увидел, как я общаюсь с Машей, и наказал меня?

- Я искала папу, - говорит Маша, пытаясь избавиться от тяготящей всех нас тишины. – Он, наверное, снова уехал по своим делам, а я скучаю. Мне плохо, когда его нет рядом.

- Понимаю тебя, но папа старается заработать больше, чтобы ты ни в чём не знала нужды.

- Наверное, - Маша пожимает плечами. – Но лучше бы он проводил время со мной. Мне ничего не нужно, только чтобы папочка был рядом.

Сердце сжимается.

Я прекрасно понимаю ребёнка. Маша лишилась матери, не успев познакомиться с той, а потом ещё и это проклятое заболевание. Девочка скучает в четырёх стенах. Ей плохо, ведь она является пленницей этого места. А ещё отец частенько пропадает на работе, занимается делами. Михаила тоже можно понять, но почему он не нанял Маше постоянную няню?

- Поднимайся ко мне? Я покажу тебе комнату и свои игрушки. Мы можем поиграть немного, - зовёт девочка.

- Но мне нельзя подниматься к тебе. Твой папа сказал, что мне не стоит оказываться рядом с тобой, чтобы ты не заболела.

- Почему тогда Евгении Александровне и Юле можно было? – хмурит бровки девочка. – Ты что, болеешь?

- Нет, солнце, я не болею, но я не могу ослушаться указаний твоего папы. Он не обрадуется, если я окажусь рядом с тобой. Думаю, что в первую очередь следует спрашивать разрешения у него.

Мы с девочкой уже познакомились, поэтому я могла бы проводить с ней время, наверное. Вот только я не хотела привязываться и привязывать её к себе. Это неправильно. Мне давно следовало закончить этот разговор и уйти, но я стою на месте. Жаль девочку, и я не могу просто взять, бросить её и сбежать.

Конечно, мне запрещено было подниматься по большей части из-за сходства с Евой, ведь Михаил боялся, что Маша признает во мне свою умершую мать, но та словно и не замечает этого сходства.

- А ты умеешь читать книги? Ты могла бы здорово проводить время, читая книги…

Умеет ли ребёнок шести лет читать? Или Маше пять? Что-то я запамятовала, но она слишком умна для своего возраста, у неё грамотно поставленная речь.

- Умею. Я много читаю, но из-за этого глаза устают, и голова начинает болеть, поэтому я не могу читать целый день.

- Понимаю тебя. А если попросить папу включать тебе аудиокнигу?

- Мне они неинтересны, - надувает губки Маша.

Мы снова молчим. Мне нечего сказать, но и сбежать так просто я не могу. Что-то не позволяет оставлять её вот так, не окончив этот разговор.