(с)нежное чудо для дочери миллионера - стр. 19

- Вот пусть ваш сын и думает дальше, но без меня, - отчеканиваю я и сбрасываю звонок.

Мне неприятно, что женщина кричит на меня и даже не пытается разобраться в ситуации. Понятно, что она будет безоговорочно верить своему сыну, но это уже не мои проблемы. Я не обязана оправдываться и молить о пощаде.

После разговора с Антониной Павловной, который даже разговором не назвать, так как это был больше монолог, ведь меня женщина даже не слушала, я чувствую, как в груди всё сдавливает. Мне страшно думать о том, где была бы сейчас, если бы не Михаил. Возможно, бандиты растерзали бы меня и выбросили в каком-нибудь лесу?..

Передёргиваю плечами и стараюсь не думать о плохом.

Если это судьба, значит, я смогу помочь дочери Михаила.

Вспоминаю его слова о страшном заболевании девочки. Меня пробирает от обиды на несправедливость, творящуюся в мире.

Почему всё так?

Почему алкоголики и зависимые живут, несмотря на то, что не приносят пользы этому миру, а дети страдают?

Эта маленькая девочка могла бы стать учёным или врачом, который спасёт сотни… тысячи жизней. Да какая разница, кем она могла стать, если судьба не даёт ей шанса? Или даёт в моём лице?

Во рту всё пересыхает, а желудок начинает урчать ещё громче, и я выглядываю из комнаты. Мне бы сходить на кухню и выпить хотя бы стакан воды. Сомневаюсь, что могу хозяйничать в чужом доме, но не умирать же от жажды?

Выглядываю, но на первом этаже царит полнейшая тишина. Никого нет. Скорее всего, Михаил уехал на работу? А может, проводит время с дочерью? Домработницу тоже не слышу, но могу столкнуться с ней на кухне. Наверное, она занимается делами или отдыхает?

Иду, стараясь ступать как можно мягче, чтобы никого ненароком не потревожить. Наверное, я своей поступью напоминаю вора, отчего даже самой становится смешно.

Дожилась, Катя…

Даже стакан воды боишься взять.

- Эй!

Вздрагиваю от звонкого голосочка и резко оборачиваюсь.

Смотрю на лестницу, где стоит маленькая бледная девочка и сердце сжимается. Михаил сказал, что я не должна сталкиваться с его дочерью, но случилось то, что мы не могли предусмотреть. Я смотрю на малышку, а она на меня.

- Кто ты такая? – удивлённо спрашивает девочка, отчего биение сердца учащается, и я пытаюсь подобрать правильные слова, чтобы ответить ей.

Меня бросает в жар, и я понимаю, что нарушила главное правило. Последует ли за этим какое-то наказание – меня не волнует. Мне больше интересно, как примет меня девочка. Она ведь наверняка видела фотографии своей матери. Посчитает, что та воскресла?

Сильнейшая пульсация в висках быстро перерастает в ноющую головную боль, а мы с девочкой продолжаем смотреть друг на друга. Я боюсь даже просто пошевелиться.

Сбегать сейчас точно нельзя. Мне следует объясниться перед ребёнком.

- Я новая домработница.

Единственное, что я могу выдавить из себя вместе с нелепейшей улыбкой.

- Новая домработница? – переспрашивает девочка и склоняет голову набок, внимательно разглядывая меня.

Она не увидела во мне сходства со своей матерью?

Лучше бы всё было именно так.

- А куда делась старая?

А ведь она любопытная!.. Ну, просто маленький Шерлок. И что мне ей ответить? Если ещё сейчас Евгения Александровна появится, то это будет началом конца.

- Где-то в доме. Я просто буду помогать ей, - пытаюсь исправить свою оплошность. – А тебе разве можно выходить из комнаты?