(С)нежная. Дочь метели - стр. 18
Что там, за бескрайним лесом, уходящим за горизонт?
Почему ее так тянет туда? Почему сердце щемит от непонятной и почти невыносимой сладкой тоски?
Что же там? Кто там?
Сэйдж еще в раннем детстве придумала себе историю, объясняющую эту странную любовь к восточному лесу. Наверное, за этим уходящим за горизонт темно-зеленым морем острых еловых вершин находится прекрасное, богатое королевство. И живет в нем не менее прекрасный принц, который только и ждет, когда Сэйдж вырастет и станет невестой, чтобы прилететь на ручном золотом драконе и увезти ее с собой в свой замок из белого мрамора и хрусталя. Сэйдж с принцем поженятся и будут жить долго и счастливо. Когда-нибудь…
Сказку безжалостно растоптал не кто иной, как домашний учитель Сэйдж, с которым она в возрасте двенадцати лет начала изучать географию. За лесом не было никаких королевств. Чернолесье тянулось на сотни дней пути, и мало кто добирался до его края. Сведений о землях за ним было очень мало, но все книги и карты говорили о том, что лес постепенно переходит в пустынную равнину, на которой нет поселений и почти нет ни растений, ни зверей или птиц. Мертвая Земля – так была обозначена на картах эта местность. Ни одному путешественнику до сих пор так и не удалось пересечь пустошь, поэтому о том, что за ней, карты и книги не говорили.
Сэйдж упрямо продолжала верить в свою сказку. Значит, мраморный замок с золотым драконом – за этой пустошью. И принц непременно доберется до нее. Все-таки драконы – очень сильные существа, и он сможет перелететь и Мертвые Земли, и Чернолесье… Когда-нибудь. Надо просто терпеливо ждать.
Потом Сэйдж повзрослела и перестала верить в сказки. Но непонятная тоска никуда не исчезла.
Наступил вечер. Замок полнился суетой – все были заняты приготовлениями к завтрашнему балу. Фиола вместе с другими служанками наводила порядок в комнатах для гостей. Сэйдж сидела в своей спальне одна. Она была тиха и задумчива – ей еще предстоял разговор с отцом.
Нет, она не боялась того, что герцог рассердится и накажет ее и Фиолу, или что отрядит стражу для поимки беглого преступника Рольфа. Отец не такой. Сэйдж знала, что он поймет ее. Сердце билось тяжело и учащенно по другой причине. Ее смущали, пугали… и волновали вспышки то ли воспоминаний, то ли видений, которые посещали ее, когда она встречалась взглядом с синеглазым воином-колдуном. Она сходит с ума? Это ведь не просто робость перед незнакомцем, который – чего уж греха таить! – понравился, запал в душу, произвел впечатление. Это невнятный, но настойчивый зов тайны.
В жизни Сэйдж и так с детства было много вопросов – если не без ответов, то с объяснениями, мягко говоря, не очень убедительными. Помимо непонятной тяги к созерцанию горизонта за Чернолесьем, дочь герцога с детства проявляла странную любовь к снегу и холоду – и ненавидела лето и влажную, душную жару. Когда другие дети с восторженным визгом плескались в прудике, устроенном при помощи небольшой плотинки на ручье за южной стеной замка, Сэйдж с кислой физиономией и раскалывающейся от жары головой сидела в своей башне – не наверху, а в подвале, в комнатке при кладовых, где было прохладнее всего.
Еще одна странность, все-таки получившая объяснение – но какое-то не слишком убедительное. В возрасте пятнадцати лет Сэйдж внезапно осознала, что ни капельки не похожа ни на мать, ни на отца. Сэр Брандон был темноволосым и кареглазым, у леди Лилианы были роскошные медно-рыжие волнистые волосы и зеленые глаза. А Сэйдж была снежинкой. Почти белые волосы, отливающие полированной сталью, и яркие, сверкающие, как чистый лед на реке, голубые глаза. Отец шутил, что поэтому дочка и не любит лето – боится растаять.