Рыжики для чернобурки - стр. 44
Валериан поборол пуговицы, бросил рубашку в корзину для грязного белья, дразнясь плечами и белеющими лямками нижней майки, указал на узенький коридорчик:
— Сейчас постучу к хозяевам, раскладушку возьму. Там не стена, ковер прикрывает дверь.
Лютик осваивался: скинул носок под столик, а вышитые подушечки распределил между попугаем и канарейкой. Валериан, собравшийся нырнуть под ковер, спохватился, забрал носок и спрятал его на книжную полку, висевшую достаточно высоко — чтобы Лютик не достал. Хотелось расхохотаться, но Адель сдержалась, и, воспользовавшись случаем, осмотрела спальню. Никаких следов лисицы или волчицы — ни вещей, ни клочка запаха.
Ах, да, Валериан же лежал в госпитале. Если здесь до госпиталя и ночевала какая-то особа, то явно испарилась.
И — вот сюрприз так сюрприз — над кроватью висела политическая карта мира. Такая же, как на стене спальни Лютика. Забавно, что в этом они совпали.
Увидев темно-синюю раскладушку, малиновый тюфяк и небольшую подушку в яркой цветастой наволочке, Лютик издал восхищенный вопль, вцепился, мешая Валериану занести вещи, заныл и даже согласился поужинать — Адель ловко воспользовалась моментом и заявила, что раскладывать такую замечательную конструкцию могут только те, кто поел мясо.
Ужинали, перебрасываясь пустыми замечаниями. Лютик, проследивший, чтобы Валериан рассовал кленовые листья между страниц книги «Энциклопедия стрелкового оружия», настроился безраздельно владеть раскладушкой. Валериан пробормотал, что может лечь на тюфяк, Адель заверила его в том, что после больницы спать на тюфяке крайне вредно, и этим утвердила грядущую ночевку в одной кровати. Кроме постельных принадлежностей хозяева снабдили Валериана плошкой риса, который они поделили на двоих — Лютик от гарнира категорически отказался.
Сказалось отсутствие дневного сна и усталость — сын начал капризничать, требовать разложить раскладушку и положить на нее вышитые подушечки, не давая Валериану спокойно помакать лаваш в подливку. Адель попыталась заманить сына в ванную, чтобы искупать и переодеть в чистую футболку, но наткнулась на ожесточенное сопротивление. Лютик хотел раскладушку, тюфяк, яркие подушечки и спать, превратившись: никаких футболок — лапы, хвост, и, может быть, укрыться.
— Ну и пусть спит, как ему нравится, какая разница? — удивился Валериан, успевший доесть лаваш под их спор. — Или тебе почему-то важно, чтобы в футболке?
— Я на ферме всегда... — Адель замолкла — зачем объяснять, что она старалась препятствовать одичанию ребенка, каждый вечер выменивая превращение на сказку. Лютик не часто играл с другими детьми, и это вызывало опасение, что лис возьмет верх — бегать на лапах по ферме было удобнее, и это удобство могло перевесить мелкие радости двуногого тела.
Сегодня Лютик набегался на ногах, много говорил, и мог устать от этого общения. Захотеть спать, спрятавшись под шкурой, побаиваясь незнакомого места — хоть и принял Валериана, а все равно.
— Пусть, — согласилась Адель. — Но умыться надо обязательно.
— Если хочешь, потом иди в душ, пока я ему логово сооружу, — предложил Валериан. — Лютик, слушай, у меня есть оранжевое покрывало. Осеннее, с мелкими коричневыми листочками. Давай из шкафа достанем? Мне кажется, тебе понравится.
Догадка была верна. Когда быстро вымывшаяся Адель вышла из душа — она постаралась не мочить волосы, которые будут слишком долго сохнуть — в углу гостиной пламенело великолепие. Огненный Лютик возлежал на подушке с наволочкой, ослеплявшей подсолнухами, в обрамлении вышивок. Малиновый тюфяк с еле заметными бурыми шишками благородно оттенял ярчайшее оранжевое покрывало, укутывавшее задние лапы и хвост. Попугай и канарейка разместились по бокам, а Валериан рассказывал Лютику, что тыквы не любят спать в кровати, можно даже сказать — боятся. Он бы ему тыкву с удовольствием положил, но...