Рыжая - стр. 32

Но по этой причине, наверное, Тоби ценит меня больше других своих друзей. У нас есть свой секретный язык, словно мы члены тайного ордена. Ему нравится все таинственное, загадочное и странное, а также возможности, что дает общение, в которое никто со стороны не сможет сунуть свой нос. Со мной он может обсуждать всякие странные теории, свое намерение выкопать бункер на заднем дворе, истории о пришельцах, что он вырезает из газет и прячет в коробку под кроватью, комиксы с нелепыми героями, просмотренные фильмы и прочитанные книги. Ему нужен тот, кто будет его внимательно слушать. Я это умею. И я сама не люблю говорить. Не могу говорить.

Сначала мама и Сеймур пытались что-то предпринять, как-то вылечить мою немоту, но постепенно оставили эту затею. Здоровье мамы ухудшилось. Она все больше времени проводит в больницах, часто отсутствует дома. Для своей новой жены Сеймуру не жалко никаких денег на лучших специалистов. За минувший год он отправлял маму на обследования и в Нью-Йорк, и на западное побережье, и во многие другие места, где есть хорошая медицина, этим летом ее ждет поездка в Европу. Прогресса нет. Но Сеймур не хочет сдаваться. А мама… стала тенью самой себя.

Иногда мне кажется, что дом, ставший нашим, по-своему проклят, словно зловещий замок из страшной сказки, и любая его хозяйка вынуждена медленно угасать, пока не зачахнет совсем. Тоби рассказывал мне, что несчастье, приключившееся с его матерью, как он это называет, не было такой уж неожиданностью. У Патриции тоже был свой недуг, сжигавший ее много лет, правда несколько иного рода.

Его слова меня совсем не утешили. Даже если это правда, и Патриция давно страдала от тяжелой душевной болезни, именно я стала тем, кто подтолкнул ее к роковой черте. Мои пальцы лежали поверх ее, когда она взводила спусковой крючок своего револьвера в том роскошном отеле в центре города.

Тобиас показывал мне это место. Мы как-то сбежали из школы, чтобы посмотреть на него, и, конечно же, нарвались на сильные неприятности, схлопотав выговор не только от Винсента, но и от отца. Винс приглядывает за нами, как тюремный надзиратель, и обо всем докладывает отцу. Теперь я четко знаю: если мы не сядем в его машину после занятий, у нас будут проблемы.

Но сегодня тот день, когда наши пути с Тоби расходятся. Хоть мы и учимся в одном классе из-за того, что как-то он пропустил год из-за неуспеваемости, не все наши факультативные предметы совпадают. Тоби идет на занятия по плаванию, которые посещает по настоянию брата, ведь пора уже думать о своем будущем и, чтобы не полагаться всецело на состояние отца, можно попытать удачу со спортивной стипендией. Тобиас любит плавать и это – единственное, что он согласен делать по доброй воле часы напролет.

Потому я оказываюсь предоставлена самой себе, как в прежние времена, когда мы жили вдвоем с мамой, а не были частью этой чужой семьи.

Я иду домой пешком, наслаждаясь теплой погодой и ласковым солнцем, но, вдоволь пресытившись прогулкой, прибавляю шаг. Не каждый день выпадет тот редкий случай, когда дома нет никого, кроме прислуги. Отец на работе, мама на очередном обследовании, а братья каждый на своей тренировке. У меня в запасе пара часов. Мне заведомо известно, чему я хочу их посвятить.