Рыжая Не Ведьма - стр. 26
Он занёс камень и бросил голыш лягушкой. Отражение в воде заволновалось. Сердце девичье сжалось от дурного предчувствия. Поддавшись неоформленной мысли, Элиза отыскала сбитый ком земли, встала рядом с возлюбленным и бросила его в своё отражение.
Бесшумный всплеск воды запустил рябь, она под ритм биения двух сердец рисовала узор, соединяя образы парочки, застывшей на берегу. Руки влюблённых потянулись друг другу. Прикосновение вызвало вспышку. Искра, пробежалась от кончиков пальцев до макушки и спустилась до пят, словно огонёк игривый ощупал язычком пламени тоненькую лучину. И всё это сопровождала строгая компаньонка – тишина… Ни одного звука вокруг не пролилось. Только дыхание, как разговор. Без слов. Вдох, словно вопрос, выдох – ответ. Такт в такт, в ритме тока крови по венам.
– Оу, рыба! – пролетавшая над озером птица нырнула в воду, поймала добычу и, громко хлопая крыльям, и улетела, вернув миру звуки.
– Элиза… – Ниткос прижал руки возлюбленной к губам и глубоко, с нескрываемым сожалением, выдохнул, подбирая мысленно слова оправдания, – прости, я…
– Что ты? – грозно посмотрела на него рыжая.
Но уже спустя секунду расхохоталась и подошла к коню, призывно гарцующему в десятке шагов от парочки.
– Представляешь? Твой хозяин решил от меня убежать. А говорил, любит… Ну вот как после этого верить мужчинам?
Чмокнув в морду мерина, Элиза запустила руки в гриву и прищурилась, краем глаза наблюдая, как коняга постукивал копытом, подзывая хозяина.
Ниткос послушался, приблизился с противоположной стороны и тоже принялся расправлять спутанные волосы четвероногого друга. Конь млел и его тихое ржание развеселило обоих. Улыбки словно яркое солнце после грозы, осветили кромку леса и берег озера.
– Я думал, ты меня не простишь, места себе не находил, – встретившись пальцами и, ловя огненный взгляд милой, шептал Ниткос.
А природа искрилась вспышками воздуха, рыбы запускали круги на воде. Птицы взлетели одновременно, заставляя шуметь листву на деревьях. Всё это походило на фейерверк. Как на больших праздниках, что собирал Элизин отец, стараясь порадовать дочь…
***
Конь мерно цокал копытами по лесной тропинке, заботясь о покое своих наездников. А те старались прикоснуться каждой клеточкой тела и соединиться так, как отражение на воде.
– Это всё луна! И я злилась не на тебя. Просто… Давай не будем об этом хорошо? – Элиза прильнула к груди возлюбленного, а тот, почувствовав облегчение, полушутливо спросил:
– У тебя какая-то связь с этим лесом?
Рыжая замерла, боясь выдать нахлынувшее, казалось бы, без причины, волнение, и ещё крепче прижалась к милому. Ниткос же, поглаживая мерина, подбирал слова:
– Представляешь, лес будто меня не выпускал. То коряга какая под ноги коню попадётся, то ветка почти смахнёт меня с крупа, то зверёк отвлечёт. А когда я решил сделать привал, ветви раздвинулись и показали мне озеро. Знаешь, мне стало так спокойно… Появилась уверенность, что ты придёшь. И мы будем вместе. Как раньше. Я смотрел в водную гладь и видел… – тут Ниткос деланно поперхнулся.
Элиза сделала вид, что не заметила. А спутник вдохнул запах волос возлюбленной.
– Даже Кири не отвлекал, спокойно стоял без привязи.
Мерин, догадавшись, что о нём говорят, заржал. Но… не как конь, а как мурлыкающий кот. Элиза расхохоталась и похлопала четвероного друга по крупу.