Рыжая 5. Пропавшее Рождество - стр. 9
– Это было вчера, мадемуазель, – с вежливой улыбкой возразил бармен.
– Что было вчера?
– Превосходный глинтвейн.
– Как вчера? – испуганным шепотом переспросила Даша и беспомощно огляделась по сторонам, словно ища часы или календарь.
– Вы проспали всю ночь и целый день. Счастливого Рождества!
Дашу бросило в жар. Она даже не поняла, чего испугалась сильнее: того, что провела без сознания сутки, или того, что, судя по всему, стала свидетелем убийства.
– Спасибо, но православная церковь празднует Рождество в январе, – пробормотала она. – А вы… уверены в этом?
Полицейские переглянулись.
– В том, что православные празднуют Рождество в январе?
– Да… То есть нет. Я хотела сказать, вы уверены в том, что эта дама погибла?
Инспектор Буже чуть прищурил глаз и с едва ощутимой иронией ответил:
– Мадемуазель Быстрофф, в нашей стране смерть констатируют соответствующие службы. И уж если они решили, что кто-то мертв, то так оно и есть. Даже если сам покойник против.
«Покойник…»
Даша почувствовала, как ее снова охватывает озноб. Неужели она действительно видела убийство? Какой кошмар…
– И в связи с этим у меня к вам вопрос: вы хорошо запомнили лицо женщины в желтом комбинезоне?
– Совсем не запомнила. – Она быстро-быстро помотала головой. – Я ничего не помню.
– Как понимать ваши слова?
– Как хотите, так и понимайте.
– Но вы только что сказали нам, что узнали в ней свою знакомую!
– Я сказала не так. Я сказала, мне показалось, что я узнала свою знакомую. Поэтому-то и спрашивала месье Серро.
– Но раз она вам кого-то напомнила, значит вы все-таки видели ее лицо?
Даша закусила губу, она не понимала, как выйти из сложившейся ситуации. Наверное, самым правильным было признаться в том, что она, мягко говоря, сказала бармену не совсем правду. Однако возникала опасность, что полицейские ей все равно не поверят, а если и поверят, то тут же поинтересуются, что же такого необычного было в поведении женщины, катающейся по ту сторону реки, что она тут же побежала узнавать ее имя, несмотря на болезнь. И тогда придется рассказать обо всем. А вот этого делать совсем не хотелось – став свидетелем убийства, она немедленно потеряет свое право на отдых. И как только вылечит свои сопли, будет вынуждена общаться с полицией настолько плотно, что на личную жизнь времени совсем не останется: если потенциальных женихов не разгонит ее насморк, то полицейский околыш их всяко добьет. А для нее этот отдых, быть может, последний шанс.
– Мадемуазель?
– Простите, господин инспектор, я думаю. – Вспотевшей ладонью Даша крутила уголок одеяла. – Мне трудно сейчас говорить о чем-либо с полной уверенностью. Они находились на очень большом расстоянии…
– Они? Кто они? – моментально оживился полицейский.
Проклиная себя за необдуманную поспешность, Даша потянулась за бумажными салфетками и долго сморкалась. Дернул же черт ее за язык! Вот еще одна причина, по которой ей нельзя сейчас ни о чем говорить, – она не контролирует свои слова. Что же тогда делать? Может, потребовать консула? И сразу же представила, как отреагирует человек, вытащенный ночью из кровати после праздничного банкета.
А что если попросить вызвать адвоката? Глупости, зачем ей адвокат… Тогда, может, поклясться на Библии, что она ничего не помнит и ничего не знает?
Даша украдкой посмотрела на тумбочку возле кровати. В каждом гостиничном номере должна быть Библия.