Рыжая 5. Пропавшее Рождество - стр. 10
– Мадемуазель, – инспектор Буже все еще говорил мягко, но это была мягкость, с которой тигр подкрадывается к своей жертве. – Я понимаю, в каком вы состоянии и, поверьте, если бы не чрезвычайные обстоятельства, коими безусловно является смерть, то…
Губы под черными усами двигались неспешно, плавно выговаривая слова, в округлых складках рта не было жесткости, свойственной людям, наделенным властью, но глаза! – глаза смотрели холодно и прямо, будто перед прочтением смертного приговора.
И тогда Даша поняла – ей не отвертеться.
– Хорошо. – Она с трудом сглотнула набежавшую слюну.
Болело горло, болела голова и ей хотелось одного – чтобы они все исчезли за тем же холмом, что и дама в желтом.
– Я расскажу вам всю правду. Но только при одном условии: если пообещаете немедленно от меня отстать.
Полицейские оживились, обрадовались и придвинулись поближе.
– Говорите, мадемуазель. Все останется между нами.
Даша посмотрела на пятерых крепко сложенных мужчин, ни один из которых не годился на роль задушевной подруги, но выбора у нее не оставалось.
– Сегодня… Простите – вчера… Да, вчера. Так вот, весь день вчера я чувствовала себя очень плохо и потому лежала в кровати. Где-то около полудня я подошла к окну и увидела, как вон там, – она указала в сторону окна, – оживленно беседуют два человека…
Инспектор Буже немедленно встал, подошел к окну и отдернул штору. Даша продолжала свой рассказ, обращая его то к спине инспектора, то к радостно-благодушным лицам остальных полицейских.
– …Один из беседующих был высоким, широкоплечим, в серо-синем комбинезоне, а второй выглядел довольно хрупким, и комбинезон был ярко-желтого цвета. Естественно, я предположила, что первый – это мужчина, а второй, соответственно, – женщина. Женщина явно пыталась от мужчины чего-то добиться, но он оттолкнул ее, она упала и… больше я ее не видела. Мужчина постоял на краю и пошел в сторону подъемника. Это не было преднамеренным убийством, скорее, речь шла о несчастном случае. Вот и все, пожалуй.
– Все?! – вскричал инспектор.
Он еще раз посмотрел в окно, а затем, повернувшись к своим коллегам, принялся что-то быстро говорить по-французски.
Те кивали головами и тоже поглядывали на молодую женщину с явным неодобрением. Даша французский знала весьма поверхностно, но из стремительных фраз все же поняла, что ей не поверили. Практически они все выглядывали в окно и, вглядываясь сквозь холодное черное стекло куда-то вдаль, категорично заявляли: «C’est impossible». И не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что это означает.
– Увы, мадемуазель, но боюсь, что это невозможно.
– Что именно?
– Все. Весь ваш рассказ мне представляется не более чем… выдумкой.
– Но почему?! – Дашу настолько потрясло подобное заявление, что она даже не оскорбилась.
Можно было по пальцам пересчитать случаи, когда она говорила органам правоохранения правду. И вот теперь, когда она чиста, как горный снег, – ей не верят!
– Потому, что это невозможно. За тем холмом, который виден из вашего окна, очень пологий спуск, и там находится детский съезд – лягушатник. В худшем случае потерпевшая кубарем бы скатилась до заградительных щитов. В то время как ее тело было найдено за следующим холмом, после которого действительно крутой обрыв. – Жандарм выдержал многозначительную паузу. – Но из вашего окна этот холм не виден. Вы, конечно, могли его видеть из отеля, но только с самого верхнего этажа.