Рыжая 1. Чисто семейное дело - стр. 38
Что же делать? Обрушить на зазевавшегося мужа поток нежности? А чем объяснить? Он же не дурак, сразу догадается, что дело нечисто. Да еще не известно, понравится ему или нет. А что еще более неизвестно – понравится ли ей самой. Нет, нет, дело не в сексе, жила она без него тридцать лет и еще столько же проживет, она, судя по всему, влюбилась. Ну да, как последняя идиотка, пошла за первым встречным, словно верблюд за миражом. С той лишь разницей, что бедное животное идет гонимое жаждой, а она глупостью. Надо было все-таки оставить ювелиру телефон. Он, конечно, выбросил бы его в первую помойку, но по крайней мере оставалась надежда, что позвонит, что она еще раз увидит его томные черные глаза. Тоска.
Сквозь монотонный шум льющейся воды послышался звонок. Даша прислушалась, так и есть – телефон.
«Пошли все к черту! – Прикрыв глаза, она подставила лицо теплым струям воды. – Кому надо, перезвонит».
Однако прошло минут пять, а телефон не собирался успокаиваться. Выругавшись, молодая женщина с сожалением закрыла воду и, кутаясь в толстый махровый халат, побрела в спальню. После душа температура в доме казалась просто арктической.
– Я слушаю, – с трудом сдерживая раздражение, бросила она.
– Даша, это ты?
– Это я, а ты кто?
– Девичья память короткая или мужчин много звонит? Для замужней женщины сомнительное достоинство, а вчера, помнится, ты гордилась своей непорочностью.
От неожиданности она потеряла дар речи.
– Это я, Илья. Можешь разговаривать? Или ты не одна? – Он помолчал, затем, видимо, превратно истолковав ее безмолвие, продолжил: – Тогда слушай, буду ждать тебя в том же ресторане после двух. Хорошо?
– Хорошо, – Даша постаралась придать голосу равнодушное выражение.
– Тогда до встречи. – И добавил с легким придыханием: – Береги себя.
3
Некоторое время молодая женщина сидела не шелохнувшись. Наконец, когда ногам вернулась чувствительность, а мозгам способность мыслить, вскочила и кинулась к шкафу.
«Я должна быть… – возбужденно бормотала она, срывая платья с плечиков и кидая их на кровать, – какой я должна быть? Строгой? Нет, не то. Слегка развратной? Тоже нет. Черное, конечно, подчеркивает достоинства фигуры, но появиться летом посредине дня в черном? Он решит, что у меня траур».
Перевернув вверх дном весь гардероб, она наконец выбрала длинную, оливкового цвета юбку с глубоким боковым разрезом и тонкую прозрачную блузку в тон. Шваброй из дальнего верхнего угла шкафа были извлечены туфли и сумка из серо-зеленой змеиной кожи, довершил наряд шелковый диоровский платок.
Покончив с костюмом, Даша придирчиво осмотрела себя в зеркало. Слегка волнуясь, на нее смотрела трогательная рыжеволосая девушка лет двадцати пяти.
«Не больше», – подумала она и села краситься. К тому времени как прозвучал звонок в дверь, все что можно было доведено до совершенства.
На пороге стоял вчерашний молодой полицейский. Увидев перед собой вместо истерзанной ночными кошмарами, заплаканной развалюхи, надушенную легкомысленную красотку с блестящими глазами, он растерялся и, не поздоровавшись, почему-то шепотом спросил:
– Вы одна?
– Одна. А что вы имеете в виду?
Он покосился на полупрозрачную кофточку и сухо произнес:
– Тогда едем.
4
В коридорах полицейского управления было холодно, погода испортилась окончательно. Мысли о свидании с ювелиром настолько захватили воображение, что она напрочь забыла о предстоящей встрече с представителем российской службы безопасности. Однако стоило переступить порог кабинета, как взор моментально оказался прикован к элегантному сухощавому мужчине лет тридцати пяти, может, моложе, а может и старше. Приятное, гладко выбритое лицо без особого выражения и возраста. Лицо, которое невозможно запомнить, но оно точно кажется знакомым. Мужчина производил странное впечатление: его можно было принять за кого угодно – банкира, военного, учителя физкультуры и даже за представителя модного бренда… Но выдавали, как всегда, глаза. И если безупречно сидящий костюм с двумя жилетами и вызывающе дорогой галстук еще могли как-то ввести в заблуждение, то приветливо-добродушный взгляд, которым он окинул вошедшую, не оставлял на сей счет никаких сомнений.