Рыцарь умер дважды - стр. 50

– Я ничем не смогу помочь, ― шепчу одними губами. ― Я… прости, я…

Я не Джейн. И никогда не стану Жанной ― Исчезающим Рыцарем. Почему-то наворачиваются слезы, и я начинаю быстро-быстро моргать. Цьяши презрительно сопит, Кьори сжимает мою руку крепче.

– Знаю. ― Тон по-прежнему мягок. ― Знаю очень хорошо. Именно поэтому никто тебя не задержит силой; как Цьяши и сказала, мы тебя проводим, и дальше ты сможешь все забыть, как сон, в конце концов, это не твоя жизнь.

«Наши беды. Не твои». Я продолжаю яростно моргать.

– Но нам нужен совет, что делать без вас. Одно… существо может его дать. И будет лучше, если он увидит тебя и от тебя услышит весть о Джейн. Он, к сожалению, не может прийти, он вообще не может ходить. По сути, он…

– Живой мертвец? ― угадываю я, вспомнив слова Цьяши. Боль искажает тонкое лицо Кьори.

– Примерно так. Не совсем. Я могу рассказать тебе по пути, если ты…

– Я боюсь, ― тихо признаюсь я. ― Я очень боюсь, Кьори.

– А кто мел языком, что его уже «вряд ли что-то напугает»? ― издевательски передразнивает Цьяши. ― Тьфу!

– Я боюсь, ― глухо повторяю я, заставляя себя пропустить насмешку мимо ушей. ― Но не сказала, что не пойду. Если это вам поможет, этого наверняка хотела бы Джейн.

– Поможет, ― благодарно шепчет Кьори. ― Поможет, он всегда помогает, с самого начала, и он не забудет твоей доброты.

Я снова киваю, слышу слабый радостный возглас и сажусь совсем прямо. Тело отзывается болью, но потерпеть можно. А вот выпутывание листвы, насекомых и земляных комьев из волос куда неприятнее. Погружаясь в это методичное занятие, я спрашиваю:

– А все же кто он? Этот мудрый советчик?

Кьори, поднявшаяся на ноги, смотрит вверх, будто хочет найти зеленое небо; может, и вправду хочет. Наконец, обернувшись, она отвечает:

– Вечно живой и вечно мертвый. Престолонаследник из рода Белой Обезьяны. Последний светоч, павший в бою с Мэчитехьо. Он говорит с нами с самого начала войны. Точнее, сейчас преимущественно он говорит со мной.

– А ты…

Цьяши, пинающая какой-то обломок дерева, бесцеремонно влезает с пояснением, простым и максимально лаконичным:

– А она ― его жрица. Жрица и заклинательница змей. Для всех ― Змеиная жрица. Так что, ты долго собралась тут чесаться? Пошли!

– Знатные железки. Разжилась бы такими и… ух!

Цьяши движется бесшумно; так же бесшумно она взмахивает иногда двумя ножами, и широкие лезвия срубают лианы, развесистые листья, ветви, перегораживающие узкую тропу. Ножи в длину едва ли не больше самой Цьяши, что не мешает ей управляться крайне проворно. Впрочем, как пояснила Кьори, дело не только в мастерстве Гибкой Лозы, но и в особенной заточке орудий ― священных «эйквали», клинков-прорубающих-путь .

– Сюда… ― Чуткое Сердце показывает очередной скрытый в зарослях, невидимый глазу поворот. ― Нет, нет, левее! Ох, Цьяши, пожалуйста, осторожнее! Не руби лишнего, им больно!

Убежище повстанцев ― точнее, множество убежищ, целый подземный мирок, ― надежно спрятано за обманчиво непролазными буреломами. Впрочем, Агир-Шуакк настолько утопает в джунглях, что куда больше этой дикости меня удивляет существование здесь цивилизованного поселения ― Черного Форта, по описанию напоминающего город. Тропическая растительность же словно живая: оборачиваясь, я замечаю, как срубленные побеги отрастают заново, стоит нам пройти. Впрочем, как пояснила Кьори, это тоже особенность ножей, в давние времена украденных у захватчиков. Эйквали с их каменными лезвиями незаменимы, чтобы проложить дорогу ненадолго и незаметно. Но лучше не представлять, сколько они весят.