Рябиновая долина. Слезы русалки. Книга третья. - стр. 48

–Расскажи, Гамаюн, птица Вещая,

Нам про Велеса – Бога Мудрого,

Расскажи-пропой песнь заветную,

Как ходил-бродил Он по бережкам,

По пустым местам, по глухим лесам,

Встречал на заре Красно Солнышко!…

От их неспешного движения вокруг меня в голове и во всем теле я почувствовала какую-то необычайную легкость. Казалось, будто, сделай я сейчас шажок вперед, да оттолкнись от земли, и взлечу высоко, высоко в небо белой птицей, окунаясь, как в воду, в серебристый лунный свет.

Продолжая напевать, они разорвали круг. Одна из женщин, подошла и потянула за кончик тесемки, стягивающей мою рубаху у горловины. Белая ткань мягкими складками упала к моим ногам. Вторая подошла сзади и стала расплетать мне косу. А остальные двое, подняли корчажку, и, черпая оттуда какую-то зеленоватую мазь, стали ею осторожно натирать мне кожу. Запах от мази был резким, горьковатым и не особо приятным. Но я стояла спокойно, не шевелясь, принимая все происходящее, как должное. Словно уже не в первый раз проходила этот ритуал.

Речная прохлада приятно холодила мое обнаженное тело, но те участки кожи, на которые уже было нанесено это зелье, начинали гореть, словно от прикосновения горячего пара в бане.

Так, непрерывно напевая, они натерли мне все тело. Затем, взяв под руки с двух сторон, повели к реке. Зайдя по пояс в воду, я легла на спину. Сначала они придерживали мне голову на поверхности, а затем, я погрузилась в прозрачные струи полностью, совершенно не чувствуя прохлады журчащих струй, обтекающих мое тело. Глаз не закрывала, и свет луны виделся из-под воды совершенно синим, искристым и восхитительно-нереальным. Внезапно все пропало, словно я в один миг ослепла. Наступила кромешная тьма, и я начала задыхаться. Мне не хватало воздуха, но я понимала, стоит мне только открыть рот, и я просто захлебнусь, утону. Я стала барахтаться в воде пытаясь всплыть на поверхность, но чьи-то сильные руки, крепко удерживающие меня за плечи, стали давить, давить, на самое дно, откуда у меня уже не было сил выплыть…

Я стала отбиваться изо всех сил, и тут же, услыхала над самым ухом голос:

– Тихо, тихо… Людмила… Проснись.

Одним рывком я уселась на краю кровати, тяжело дыша широко открытым ртом, словно, и впрямь, только что вынырнула со дна реки. В комнате было, по-прежнему, темно, но я чувствовала близкое присутствие. Человек заговорил, и я узнала Кирилла. Участливым голосом, он спросил:

– Приснился кошмар?

Я кивнула головой, а потом вспомнила, что видеть он моего кивка не может, и пробурчала:

– Да… После всего… Немудрено, что я вижу кошмары. – И уже деловито поинтересовалась: – Который час? Тимофей проснулся?

Последовала короткая пауза. Надо полагать, что Кирилл тоже пожал плечами, а потом, ему в голову пришли точно такие же, как и мне мысли, насчет того, что видеть я его не могла. Затем последовал короткий ответ:

– Наверное, часа три… Скоро уже рассвет. Тимофей с Игорем уехали в поселок, к сестре мальчика. Тебя будить не хотели. – Из его голоса уже улетучилось всякое участие и сочувствие. Слова звучали бесстрастно, словно он зачитывал новости по радио.

Я заполошно вскочила с кровати, и тут же наткнулась на угол чего-то жесткого, больно саданувшись со всего маха ногой. Скорее всего это был тот самый стул, стоявший у самой двери, который я увидела, когда Игорь привел меня в спальню. Зашипела от боли, и, не удержавшись, сказала крепкое словцо, которое, скорее относилось к решению мужчин «не хотели будить», нежели к моей способности налетать в темноте на жесткие предметы мебели. Тут же вспыхнула спичка. Маленький огонек, после кромешной тьмы, показался мне настоящим ярким пламенем на мгновение ослепившем меня. Я увидела лицо Кирилла, и в его глазах была печаль. Про себя фыркнула: нашел время печалиться! И тут же, сама себе попеняла, что несправедлива к нему. Он посторонился, и я протиснулась мимо него в большую комнату, и пока спичка догорала, умудрилась успеть сесть на скамью, а не мимо нее. Протерла ладонями лицо, и пробурчала: