Русская сага. Свобода. Книга третья - стр. 25
– Пойду окунусь, – громко сказала она, поднялась, оглянулась и закричала, – красота-а-а!
Оптимист даже ухом не повёл – заснул. Ина нырнула в прохладную воду и поплыла. Только после длительного заплыва адреналин подарил ей ту радостную лёгкость, когда хочется улететь. Куда?
Ина от души позавидовала Оптимисту и всем тем, кто живёт без заморочек. Ей тоже очень хотелось стать таким же простым существом, получать простые земные удовольствия и избавиться от той тревожной внутренней струны, зовущей куда-то туда, где можно найти согласие с миром и с собой.
Ина допила вино и раздумала улетать. У неё есть поэт и музыкант для души, массаж для тела, совместные вояжи в прелестные Владимирские леса и поля с чистейшими озёрами. Эх, что ещё надо? Ах, ни стихи, ни музыка, ни песни друга не цепляют… Заткни свой тоскующий фонтан и бери пример с мужчины, лежащего рядом. Его счастье просто и незатейливо: встречи с симпатичной стройной и не глупой женщиной, благодарным слушателем его творчества за вкусным столом с рюмочкой холодной водки и плотские радости в постели. Всё пучком. Можно предлагать руку и сердце.
Где-то осенью Оптимист это и сделал. Ина изобразила восторг: – Чем я заслужила такое счастье?
– Ты такая удобная! Сначала я боялся, что ты в меня влюбишься, а я терпеть не могу, когда прилипают – не оторвать.
Ина едва сдержала смех, чтобы не обидеть мужчину, от самодовольства которого она уже немного подустала, и с улыбкой спросила:
– И много таких было?
– Были. Ты разве не заметила, что я похож на Серова?
– Это который «Я люблю тебя до слёз?» Правда похож… Даже ямочка на подбородке… Ещё чуть-чуть поработаешь над собой и песнями, и вас будет не отличить, – польстила Ина другу.
Осталось только намекнуть ему, что и она где-то чем-то напоминает Бриджид Бардо, чтобы воспарить «звёздной парой» к небесам в обоюдном восторге. Простенько до идиотизма. Ох, не зря душу мутило, подумала она и притормозила его порыв соединиться с ней навечно. Это не очень-то и огорчило Оптимиста. Вот так и надо жить, напомнила себе Ина и продлила отношения наперекор внутреннему протесту: пусть порадуется тело. После такого решения вышла из них пара – два сапога. И не шурши душа!
Гордостью Оптимиста была баня, посещение которой считал смыслом жизни. Малюсенькая парная показалась Ине газовой камерой, и она категорически отказалась от такого удовольствия, чем страшно огорчила хозяина, который неоднократно пытался насильно её осчастливить:
– Как ты не можешь осознать такое блаженство?! Выбегаешь из бани распаренный, красный и ныряешь в холодную ванну! Вода аж шипит и в пар превращается.
– Осознаю, – Ина пыталась остудить пыл горячего и без бани Оптимиста, – но боюсь. Этот страх у меня ещё с детства. Если только без тебя…
– Ура, уговорил! Я по пять раз захожу в парилку, а потом на скамье отдыхаю, массаж сам себе делаю.
– Только не закрывай меня снаружи, я просто умру от ужаса, – попросила Ина, не зря подозревая друга в таком коварстве.
– Ты мои мысли прочитала, – расхохотался он, – но раз предупредила, значит, не закрою. Просто хотел, чтобы из тебя все шлаки вышли…
– Не шали! Первым может выйти вон дух! – приказала она и зашла в парную, где просидела на удивление долго, и в ванну нырнула, доставив удовольствие хозяину и себе.