Русь и Рим. Христос - стр. 9
«Тут книжники и фарисеи привели к Нему женщину, взятую в прелюбодеянии, и, поставив ее посреди, сказали Ему: Учитель! Эта женщина взята в прелюбодеянии; а Моисей в законе заповедовал нам побивать таких камнями: Ты что скажешь?.. Но Иисус, наклонившись низко, ПИСАЛ ПЕРСТОМ НА ЗЕМЛЕ, НЕ ОБРАЩАЯ НА НИХ ВНИМАНИЯ. Когда же продолжали спрашивать Его, Он, восклонившись, сказал им: кто из вас без греха, первый брось на нее камень. И ОПЯТЬ, НАКЛОНИВШИСЬ НИЗКО, ПИСАЛ НА ЗЕМЛЕ. Они же, услышав то и будучи обличаемы совестью, стали уходить один за другим, начиная от старших до последних; и остался один Иисус и женщина, стоящая посреди. Иисус, восклонившись и, не видя никого, кроме женщины, сказал ей: женщина, где твои обвинители? Никто не осудил тебя? Она отвечала: никто, Господи. Иисус сказал ей: и Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши» (Иоанн 8:3–11).
Углубленный в свои мысли Христос чертит что-то на земле, но тут приходит толпа народу и приводит прелюбодейку, требуя осудить ее. Однако, Христос не может отвлечься от своих раздумий, Он полностью погружен в решение какой-то задачи. Наконец, когда просьбы становятся слишком назойливыми, Христос коротко отвечает так, что заставляет всех замолчать. И снова углубляется в раздумья – настолько сильно, что даже не замечает, как люди разошлись. Наконец, Он поднимает голову и видит, что осуждаемая женщина осталась одна. И с напутствием «впредь не греши» отпускает ее. Этот случай, видимо, произвел настолько глубокое впечатление на жителей Царь-града, что передавался из уст в уста и, в конце концов, вошел в Евангелия.
Кстати, из приведенного евангельского рассказа видно, что Христос действительно был правителем, а не простолюдином. Ведь в прежние времена право суда принадлежало правителю. Более того, это было его обязанностью. Если бы Христос был простолюдином, как убеждают нас историки, то само обращение к Нему с просьбой вынести судебное решение, по законам того времени расценивалось бы как государственное преступление, посягательство на власть.
Занимаясь точными науками, Андроник-Христос, как нетрудно понять, резко отрицательно относился к БОГОСЛОВСКИМ СПОРАМ. Никита Хониат пишет:
«Он КРАЙНЕ НЕ ОДОБРЯЛ бывшего в то время и ныне существующего обычая спорить о божественных догматах И ОТНЮДЬ НЕ ЛЮБИЛ ГОВОРИТЬ ИЛИ СЛЫШАТЬ ЧТО-ЛИБО НОВОЕ О БОГЕ, хотя был далеко не чужд нашей мудрости… Он ценил образование и не удалял от себя людей ученых, а напротив, приближал их к своему престолу, часто поощрял дарами и удостаивал немаловажных почестей. Он и небесную философию считал делом важным и ценил весьма высоко, и одобрял красноречивых ораторов и чрезвычайно уважал искусных правоведов».
Ни один другой византийский император, кроме Андроника, не описывается как философ на троне настолько превосходящий остальных своим разумом. Это прекрасно соответствует евангельскому описанию, где Христос резко превосходит окружающих своим умом. В частности, еще в детстве беседует с взрослыми учителями, поражая их своими рассуждениями (Лука 2:39–52). «Нашли Его в храме, сидящего посреди учителей, слушающего их и спрашивающего их; все слушавшие Его дивились разуму и ответам Его» (Лука 2:46–47).
Время пространных богословских рассуждений наступило в христианской церкви позже, примерно через 200 лет после Христа, в конце XIV века. Это была уже совсем другая эпоха, когда апостольское христианство было принято в Империи в качестве государственного вероучения вместо господствовавшего до того царского родового христианства. Только тогда и начались бесконечные споры о богословии, несогласия, расколы, преследования еретиков и т. д. и т. п. Причина была в том, что теперь христианские иерархи стали государственными служащими, получили значительную часть государственной власти и стали жить на государственном обеспечении. По сути, многие из них превратились в чиновников. И если до того христианские монастыри, выполняя заветы Христа и следуя Его примеру, были сосредоточием передовой науки того времени – математики, физики, химии – то теперь к власти в христианской церкви вместо ученых пришли ЧИНОВНИКИ.