Рука, кормящая тебя - стр. 27
В фильме, снятом по книге, рассказывается о двух бывших любовниках, развращенных французских аристократах восемнадцатого века, которые развлекают друг друга историями о своих сексуальных победах. Маркиза и Вальмон – искусные и искушенные соблазнители, которые просто ради забавы разрушают жизни тех, кого обольщают, тех, кто искренне в них влюбляется. Они равнодушны к страданиям тех, кто их любит; для них это просто игра и подтверждение нерушимой привязанности друг к другу. А когда этой привязанности угрожает опасность, когда маркиза обвиняет Вальмона в том, что он влюбился в объект желания, игра становится смертельной.
Сам ли Беннетт подчеркнул эту фразу или он купил уже исчерканную книжку у букиниста?
Еще подчеркнуто: «Мужчина наслаждается счастьем, которое испытывает он сам, женщина – тем, которое дает она… Для одного – наслаждение в том, чтобы удовлетворить свои желания, для другой – прежде всего в том, чтобы их вызвать».
Я очень надеялась, что это не Беннетт. Мне становилось дурно от одной только мысли о том, что это мог быть Беннетт. Я знала его совершенно другим.
Я улеглась на диван с книжкой. Вот она, память тела!
Но потом мне вдруг вспомнилась еще одна вещь. И еще одна, и еще.
Каждый раз после секса Беннетт сразу же убегал в душ.
Когда я заказывала в ресторане десерт, Беннетт заставлял меня доедать его до конца. В конце концов я прекратила заказывать десерты. И тогда он подарил мне очень дорогую кожаную юбку на размер меньше, чем нужно. Это был комплимент или завуалированное оскорбление?
Все это происходило не одновременно. После каждого такого поступка у меня было достаточно времени, чтобы заглушить внутренний голос и оправдать поведение Беннетта, по принципу презумпции невиновности. Как вообще жить, если никому не доверять? Доверие – хорошее качество, правильное, человеческое. А Беннетт… Беннетт мог остановиться посреди улицы, развернуть меня так, чтобы я видела наше отражение в витрине, и сказать: «Посмотри на них». Гордость или гордыня?
Селия считала, что мне незачем выяснять, кем он был на самом деле, поскольку это уже ничего не даст, но Селия не была влюблена в этого человека и не проводила слепое исследование хищников и помешанных на контроле людей. Если бы не это исследование, Беннетт не появился бы в моей жизни.
В ту ночь я читала выбранные наугад куски «Опасных связей» в поисках подсказок. Кем был Беннетт или кем он стремился быть? Он или не он подчеркнул эти строки? Чем больше я читала о Маркизе, тем неуютнее мне становилось. Было в ней что-то знакомое, и это «что-то» никак не давало мне покоя. Беннетт однажды рассказал мне о женщине, которую знал – на слове «знал» он изобразил кавычки в воздухе, – когда ему еще не было тридцати. В одном казино в Монреале, где он отмечал успешную продажу двух картин, которые достались ему «по наследству» (здесь кавычки мои), к нему подошла красивая женщина и сказала: «Ты должен это увидеть».
Он рассказал, как она подвела его к пятидолларовому игровому автомату, отделенному от других веревочным ограждением. Пожилая дама увлеченно скармливала автомату жетоны. Ее длинные белые оперные перчатки почернели от соприкосновения с металлом. Красивая женщина указала на старика с мегафоном, стоявшего неподалеку и кричавшего, чтобы дама немедленно отошла от автомата. Старику позвонили из казино, когда его жена проиграла тридцать тысяч долларов.