Руда - стр. 12
– Понял, понял. Как не понять?.. А кто тогда заявку сделает? От чьего, то есть, имени?
– Не знаю. Рано о том думать.
– Как же всё-таки не подумать? Ведь награда кому-то одному достанется.
– Что это ты всё: «награда» да «награда»? Ты, Влас, вот что накрепко запомни: кто за награждением безо времени погонится и выдаст нашу чудскую копь казне, или Демидову, или их прислужникам, тому от народа положена казнь. Такой зарок… Ну, работнички, отдохнули? Берите лопаты, будем шурф заваливать.
– Как заваливать? – вскричал Егор. – Зачем же тогда копали?
– Надо было. В одиночку я этот шурф неделю бы бил, а втроем, вишь, за день справились. До ночи еще и завалить успеем.
– Погоди, дядя Андрей, – взмолился Егор. – Я и не поглядел пласта. Дай спущусь сначала.
– Лезь, коли охота. Только поживей.
По веревке Егор скользнул в шурф. Вот он стоит на дне полутемного круглого колодца. По стенкам, шурша, осыпаются песчинки. Небо вверху сузилось в голубой круг. Где же пласт? Даже не понять: где руда, где пустой камень. На ощупь, что ли, различают тут рудоискатели породы? Егор присел, рукавом почистил каменную стенку. Непонятно. Егор уже хотел смалодушничать и возвратиться наверх, не разыскав рудного пласта, но самолюбие не позволило. Упрямо, вершок за вершком, стал он обследовать стенки. Глаза постепенно привыкали к сумраку шурфа. Это вот руда – излом колючий и цветом потемнее. Если встать, то от пояса до самого низу идет сплошной слой… нет, тут два пропластка!.. Верхний потоньше, нижний много толще.
– Вылезай, парень! Чего присох? – послышалось сверху. Голова и плечи Коптякова заслонили свет.
Егор молчал и соображал: куда же идет пласт? Зажмурил глаза, вообразил себя на поверхности, на вершине холма. Где надо бить новые шурфы, чтобы они попадали на продолжение пласта?..
Впервые тут пришло Егору в голову, что искусство рудоискателя состоит не в том, чтобы находить выходы руды на дневной свет, а в том, чтобы «видеть» под землей, в некопаных местах.
– Дядя Влас, – попросил Егор. – Покажи, где полдень, где полночь.
Влас понял сразу и положил поперек отверстия шурфа палку, направленную по полуденной линии. Егор прикинул направление пласта и только после этого полез наверх.
– Ну, чего наглядел? – спросил его Дробинин, кидая в шурф первую лопату породы. – Можешь новые шурфы назначить?
Егор почуял насмешку в этом предложении, покраснел, однако показал – и даже с задором показал, – где, по его мнению, следовало бить шурфы.
Андрей с удивлением поглядел на Егора.
– Ухватка у тебя есть – скупо похвалил он и снова взялся за лопату.
После чудской копи дня три шли без задержек по увалам и настоящим горам.
Была ночь. Егор проснулся, потому что приглох костер. Пришлось встать, разгрести угли, придвинуть к ним концы сухих бревешек. Когда огонь разгорелся, Егор увидел, что Дробинина нет у костра. Коптяков, подогнув колени к подбородку, сладко спал, высвистывая носом.
Куда мог деться Андрей среди ночи? Страх вдруг охватил Егора, детский непомерный ужас перед таинственной чернотой, обступившей их ночлег. Кричать? Нельзя: криком только привлечешь к себе неведомых врагов. И огонь костра, разгоравшийся всё ярче, казалось, не спасал, а выдавал Егора тем… ну, тем, кто утащил Дробинина.
Егор на коленях переполз к лялинскому и зашептал: «Влас!.. Дядя Влас, пробудись!»