Рублевский Казанова, или Кастинг для наследниц - стр. 28
В те времена отпрыски советской элиты охраной не пользовались, не посещали закрытые учебные заведения, тем более за рубежом. Образование они получали на родине, в коллективе соотечественников, как бы не имея никаких привилегий. Равенство тогда было превыше всего, но у него имелась и оборотная сторона. В те времена даже в избранные коллективы, особенно в институты (не все ведь шли в МГИМО), попадали очень одаренные ребята из более чем простых семей, нередко с периферии, у них даже были какие-то льготы. Вольнов прекрасно помнил историю, о которой у них на факультете старались не то что не говорить, но даже и не вспоминать.
Тремя курсами старше на журфаке учился внук главы тогдашнего правительства страны, второго человека в государстве, чьи портреты наравне с образом партийного лидера носили участники демонстраций, проходившие по Красной площади весной и осенью.
Внук был парнем симпатичным и неглупым, о его происхождении знали многие, но своим поведением он никогда не подчеркивал высокого статуса, полученного им при рождении, напротив, всячески его скрывал. Впрочем, так было принято во многих высокопоставленных семьях, старавшихся подчеркнуть свою близость к народу. Внук, видимо, воспринял это негласное правило очень искренне. Короче, он влюбился в однокурсницу, девушку из какого-то дальнего сибирского городка, из очень простой и, кажется, даже не очень благополучной семьи. Влюбился не на шутку. С первого взгляда. Но сразу не решился ей открыться. Два года они просто дружили, а потом все же выяснилось, что это любовь. Он с нее не сводил глаз, везде вместе – на лекциях, в библиотеке, у нее в общежитии к сессии готовились…
Так продолжалось довольно долго, на протяжении всего третьего курса, а потом наступили каникулы, которые они хотели провести вместе. Сразу после прохождения практики парень должен был поехать к ней на родину знакомиться с родителями. Девушка поехала в какую-то областную газету, а он остался в Москве стажироваться в «Известиях».
Как события проистекали дальше, никто не знает. Только, когда первого сентября все пришли на факультет, оказалось, что принц перевелся в МГИМО на международную журналистику, а Золушка пропала. Девочки из общежития, с которыми она дружила, писали ей домой, но оттуда не последовало никакого ответа. Документов ее в университете уже не было. Какова ее судьба, так никто и не узнал, явно она сложилась не так, как мечталось юной сибирячке, решившей, что своим трудом она завоюет место под солнцем. Слишком близко она к нему подлетела на крыльях любви, спалили яркие лучи эти нежные крылышки, а девочка упала туда, откуда взлетала. Выжила ли? Кто знает.
На следующий день после знаменательного дня рождения Вольнов стал допытывать Жорку, кто да кто эта загадочная Лена. Тот долго темнил, а потом тихим голосом посоветовал приобрести машинку для закатывания губ. Девушка, конечно, очень и очень, родители у нее долгое время работали за границей, недавно вернулись, но родители – это не самое главное. У нее еще дедушка есть, и не один. И оба члены Политбюро. Жора тут же припомнил ту самую безрадостную факультетскую легенду о принце и Золушке и завершил свой спич философским изречением, что «чем ближе к вышке, тем виднее задница мартышки». На его взгляд, эта народная мудрость должна была окончательно отвратить амбициозного сокурсника от притязаний на загадочную Елену.