Рубиновый ключ для наследницы престола - стр. 2
И тут же ужас ледяной иглой прокалывает мне грудь, и я понимаю, почему: это я виновата, я! Это я покинула этот город давным-давно, и он завял, засох, умер без меня – как погибает цветок, брошенный без воды и присмотра…
Прекрасная архитектура все еще плыла перед моими глазами, но в конце концов – растаяла, рассыпалась клочьями тумана, и я узрела реальность: стены моей жалкой спаленки в съемной квартирке. В спаленке не было ничего, кроме пружинной кровати, на которой я и помещалась, облезлого комода и платяного шкафа с рассохшейся дверкой.
Я стиснула зубы. Эта скудость, эта пустая и бедная обстановка всегда нагоняла на меня тоску.
Застонав, я схватила телефон.
– Флавви, спишь? Ноги в руки, капор на голову и вперед – у нас тут убийство. Не вздумай опоздать, как придешь в участок, сразу на выезд!
– Но сегодня суббо… Слушаюсь, шеф, – я скрипнула зубами.
Села на постели и потерла лицо руками. Надо вставать.
В ванной я плеснула себе в лицо воды, глянула в зеркало, удрученно вздохнула. Нет, личико вполне миловидное. И волосы хорошие – пышные, блестящие, очень светлые с голубоватым отливом. Никто не верит, что это мой естественный цвет. Так что все неплохо, Флавви! А что до всяких там дефектов внешности, то наплевать. Спрячем, прикроем и скроем. Для полицейского следователя не так важно.
Наспех перекусив, я потрусила в «офис». Утренний Эйнелем был полон свежести раннего лета. Проходя мимо цветущего куста алларии, увешанного гроздьями белых цветов, я зажмурилась, улыбнулась, и шепнула: «Желтые». А затем взмахнула рукой. Из куста тут же вылетела целая буря лимонно-желтых бабочек. Я покрутила в воздухе пальцем, слегка дунула, и бабочки вихрем закружилась вдоль парка.
Я, Флавиенна Триальер, следователь полиции, живу в той части Эйнелема, который называется Старый Город. Двух или трехэтажные каменные домики с овальными окнами, остроконечные круглые крыши, крытые оранжевой черепицей, и мостовые, вымощенные камнями, которые отполированы до блеска – ноги горожан топтали их столетиями; лабиринты из узеньких каменных лестниц, которые кружат между двориками, взбираясь на Каменную Гору. Здесь пахнет выпечкой и сливочным кремом из маленьких кондитерских, парфюмерией из парикмахерских, здесь на каждом углу – магазинчики, мелкие мастерские, ателье…
Короче – здесь все живое и греет мне душу. Находиться на окраинах, где дымят фабричные трубы, мне тяжело, просто дышать нечем.
Поселилась я тут недавно. Раньше я жила на окраине; но, на мое счастье, судьба свела меня с почтенной вдовой Леру, которая недорого сдавала две комнатки с чуланчиком «для приличной девушки», и – ура! – она сочла меня достаточно приличной. На всякий случай, я не стала сообщать этой помешанной на приличиях даме, чем я занимаюсь – вдруг сочтет, что это неприлично – и позволила ей домыслить, что я секретарша…
Я перешла центральную площадь, украшенную собором и ратушей, свернула в проулок и вошла в офис. Там я скинула летнее пальто, и, не снимая шляпки, направилась к кофеварке, но спокойно попить кофе мне не дали. Мои лучшие друзья – Миррек и Хаджар – веселились, составляя какой-то отчет.
– Флавиенна, у нас вопрос, – заорал, обернувшись ко мне, Миррек, – если нападавший бил жертву об стену головой, то юридически, может ли стена рассматриваться, как орудие?