Рубикон, или Мир в латах - стр. 5
Санчес, наконец, разобрался с официанткой.
– Жюль – космонавт, – сказал он. – А девочки – студентки, учатся в Лонгвильском университете.
Улыбки, подаренные Жюлю, были столь очаровательными, что ему и взаправду захотелось стать космонавтом.
– Вы эколог? – спросила Лина.
– Нет, – сказал Жюль. – Я не из КСЭС. Я – орбитальная гелиоэнергетика.
– А мы с медицинского. Здесь на практике.
– Угу, – сказал Жюль. Ему вдруг показалось, что вечер станет элементарной потерей времени.
– А вы не кригер? – спросила Белла.
– Нет.
– Я обожаю военных.
– Это нынче модно, – сказал Жюль.
– Причем здесь мода? – Белла возмущенно фыркнула. – Это же настоящие мужчины. А их сейчас давят. Вся мировая общественность протестует. Разве вы не знаете?
Да, подумал Жюль, мировая общественность крепко защищает Ассоциацию. Только мировая общественность ничего не знает об Ультиматуме. Хотел бы я посмотреть на мировую общественность в тот момент, когда она о нем узнает!..
– Какие кригеры? – сказала вдруг Лина. – Разве он может быть кригером?
Жюль удивленно взглянул на нее. Лина сидела, откинувшись на спинку кресла и уронив руки на колени. От улыбки не осталось и следа, взгляд девушки был строг и печален.
– Не удивляйтесь, – шепнул Санчес. – На нее иногда находит. Ее мать, будучи беременной, попала под удар цунами на побережье. Лишь чудом спаслась.
Он легонько шлепнул Лину по обнаженному плечу. Та вздрогнула, лицо ее оттаяло.
– Сестра, ты как? – спросил Санчес.
Лина улыбнулась ему и кивнула головой.
Сестра, подумал Жюль с удивлением. Похоже, я ошибся. Проклятые стереотипы!.. Ведь может же быть и простой интерес к космонавту. Космонавты, как известно, на каждом углу не валяются.
– Мне кажется, в вас говорит зависть! – Белла продолжала прерванный разговор. – Всегда в центре всеобщего внимания были вы, а теперь ваше место заняли кригеры.
– Космонавты здесь ни при чем, – сказал Жюль.
– Кригеры тоже!
– Не буду с вами спорить. Честно говоря, я далек от этих проблем. Мы наверху занимаемся наукой, а не политикой.
Белла осуждающе покачала головой.
– Сейчас такое время, – сказала она, – что каждый должен быть политиком. Разве нарушение прав человека касается не каждого гражданина Земли? Даже если этот человек кригер?..
Жюль возвел очи горе. Санчес хохотнул.
– Ну как, тяжело? – проговорил он сквозь смех. – Напора нашей Беллы не всякий выдержит! – Он сделал паузу, ровно такую, чтобы фраза зазвучала двусмысленно, и продолжал: – Ладно, девочки. Не нападайте на гостя! Не всем же интересны эти проблемы!
Подали обед.
– Я голоден как волк, – предупредил Жюль. – Так что извините, друзья!..
Они переглянулись, и разговор прекратился. Блюда перед Жюлем были незнакомые, но чертовски аппетитные на вид. А потом оказались и чертовски вкусными. Когда Жюль покончил с томатным супом, Санчес заметил:
– Вы как из тюрьмы вырвались!
Жюль усмехнулся.
– Знаете ли, Анхель, клиника немногим отличается от тюрьмы! Кашки, кисельки, диета… Черт бы ее подрал!
Они весело рассмеялись. Особенно заразительно хохотала Белла.
– Вы опасная женщина, Арабелла! – прошептал Жюль, склонившись к ее уху.
– А вы, мне кажется, опасный мужчина, – проговорила она сквозь смех. – Даже после клиники.
Разговор возобновился. Их крепко интересовал космос, и Жюль едва успевал отвечать на сыплющиеся с трех сторон вопросы. Проверка подготовки получилась основательная. Впрочем, знакомые ребята из космонавтов говорили ему, что это почти везде так. Видно, тяга к космическому у людей в крови. Кто-то даже сказал, что это безусловный рефлекс. Как чувство голода или либидо.