Рубеж - стр. 11
– У меня, товарищ подполковник. Разрешите показать?
Омелин метнулся к шкафу, достал тетрадь, проворно раскрыл ее на столе перед начальником политотдела. В тетради карандашом было записано: «Добиваться в боевых расчетах полной взаимозаменяемости номеров, уметь отлично стрелять из автоматов, бросать в цель гранаты, постоянно держать при себе противогазы…»
– Что ж, разумно, – сказал Нечаев. – Но тут, я думаю, нужно особо подчеркнуть роль боевых расчетов в защите пусковых установок, о чем как раз и толковали мы только что. Как вы считаете, товарищи?
– А так и считаем: записать, – ответил за всех Машкин.
– Вот теперь ясно, – сказал Нечаев. – Но все это нужно написать крупным шрифтом и повесить на видном месте. Не прятать же обратно в шкаф.
Омелин с деловым видом полистал тетрадь, потом молча достал из шкафа ватман, банку с краской, кисточку. Бумагу прикрепил кнопками к столу, начал разводить краску.
– Правильно! – одобрительно кивнул Нечаев и, только теперь приметив в глубине комнаты черноглазого Николу Ероша, воскликнул: – О, да у вас гость!
Нечаев не раз уже видел, с каким старанием этот малоразговорчивый украинец помогал расчетам приводить в порядок пусковые установки после полевых занятий.
– Значит, дружба с ракетчиками крепнет, Никола? Хорошее дело!
– А мы его в наводчики готовим, – снова вмешался в разговор бойкий ефрейтор Машкин.
– И как, успешно?
– Времени мало. Его бы к нам насовсем. Способный он человек, товарищ подполковник.
– Так вот и учите без отрыва от основной службы. Никто же не запрещает.
– Без отрыва трудно, – серьезно сказал Машкин.
– А он трудностей не боится. Верно, Никола?
Ерош смущенно пожал плечами, но сказать ничего не успел. В ленинскую комнату вбежал дневальный и, вытянувшись в струнку, доложил, что начальника политотдела просит к телефону командир дивизии. Нечаев посмотрел на часы: было без четверти десять. С того момента, когда он выбрался из комдивского газика у подъезда своего дома, прошло уже более трех часов. За это время могло случиться всякое: произойти ЧП, поступить важный приказ из штаба округа, наконец, сам комдив мог объявить тревогу в какой-либо части.
– Что ж это получается, Геннадий Максимович? – послышался в трубке шутливо-упрекающий голос комдива. – Я считаю, что вы дома отдыхаете, а вы сбежали, оказывается?
– Ничего подобного, Сергей Иванович. Просто решил прогуляться после ужина. Погода уж очень располагающая: тишь, звезды, листья багряные с кленов падают.
– А серенады никто не поет?
– Вот чего нет – того нет.
– Ну если так, приходите ко мне, – предложил Мельников. – Хочу видеть вас… неотложно.
– Серьезное что-нибудь? – спросил Нечаев.
– А вместе под кленами постоим, на звезды посмотрим, – уклончиво ответил Мельников.
И всю дорогу, пока добирался до комдивского дома, Нечаев терялся в догадках: что же все-таки произошло? Лишь придя к Мельниковым и увидев за столом свою жену и хозяйку, понял: волновался совершенно зря.
– Хитро разыграли вы меня, – сказал Нечаев, уважительно пожимая руку Наталье Мироновне. – С радостью прочитал о вас в газете. – Он протянул ей кленовую ветку с яркими ажурными листьями.
– Смотрите-ка! – всплеснула руками Ольга Борисовна. – А я и впрямь думала, что у него дела служебные.
Наталья Мироновна лукаво заметила: