Рождество по-эльфийски. Напарники без цензуры - стр. 28
Мне было уже плевать и на конфеты, и на эльфийских чиновников, и на то, что я, скорее всего, за свои дурные шуточки, продиктованные эмоциональным порывистым желанием отомстить и в ответочку подкинуть проблем на работе, огребу потом по полной программе, и мне точно придется уезжать из Искандера и менять профессию.
Что меня сейчас действительно интересовало, так это моя магическая нестабильность. Откуда она взялась? Почему моя сущность так странно реагирует на Лунтьера?
И что мне со всем этим делать?
Глава 6. Информатор
– Еля, ты с дуба рухнула?! – фамильяр повторил эту фразу уже в который раз подряд.
– С лиственницы тогда уж, – хмыкнула я, устраиваясь поудобнее и облокотившись как раз о ствол вышеупомянутого дерева. – Ну чем ты недоволен?
– Ой, даже не зна-а-аю! Может, тем, что ты наставила отслеживающие маячки на территории самого профессора Брандта?!
– Ой, да брось ты! Я же не забиралась к нему в сам дом и не нарушала его личные границы. А что поставила маячки на опушке леса, около которого особняк отстроен, – так эта территория общественная, так сказать, законом не запрещено по ней шастать. Как видишь, мои маячки сработали аж сегодня, сразу же! Я вообще не ожидала такой скорости, рассчитывала на несколько дней ожиданий, но сегодня мне прям везет!
– Я бы не торопился с выводами, – недовольно проворчал фамильяр, зависший надо мной вниз головой.
– Ты не ворчи, а лучше прибавь огоньку, Морфик, а то уже совсем темно стало.
– Сама ты Морфик! – огрызнулся фамильяр. – Я Морф! В крайнем случае – Морфиус Великолепный! А не какой-то там хиленький Морфик…
– Чем тебе не нравится такое ласковое обращение? Звучит как что-то мягкое и пушистое…
– Как пуфик звучит! – фыркнул Морф. – И нет ничего отвратительнее, чем быть мягким и пушистым!
– А, ну если та-а-ак…
Я хихикнула в кулак, Морф еще что-то неразборчиво проворчал, но все-таки засветился ярче мягким голубым светом, будучи эдаким летающим подручным светильником.
Поблагодарив фамильяра, я устремила взор вдаль, так как сидела на холме, откуда открывался прекрасный вид на лес, речку и стоящие в отдалении одинокие особняки. Вот в одном из этих особняков и жил профессор Бестиан Брандт, из-за статьи про которого я осталась без работы, и за которым я сейчас осторожно вела слежку.
Я сидела на этом холме уже несколько часов и рисовала. Карандаш в моей руке прямо-таки жил своей жизнью, и блокнот пополнился уже несколькими великолепными иллюстрациями. Я встретила здесь изумительной красоты закат, небо пестрило разноцветными облаками, будто какой-то художник разлил сочные краски на палитре. Красный, оранжевый, желтый, фиолетовый, голубой, розовый… И легкая туманная дымка, придающая нежное настроение. Романтика, да и только! Правда, сегодня у меня был особый романти́к, на пару с ворчащим призраком-фамильяром.
Но рисовала я не пейзажи и небо, о нет, не для того я тут спряталась в древесном мороке. Иллюстрации были непростые, они как раз являлись частью моего профессионального секрета, который и позволял мне быть вездесущим репортером, в прямом смысле того слова.
– Еля, а может, все-таки домой, а? – с надеждой произнес Морф.
Я усмехнулась, покачала головой и продолжила рисовать.
Сейчас я как раз дорисовывала ёлку, напротив которой сидела, осталось буквально несколько штрихов. Можно было, конечно, и другие деревья попробовать нарисовать, но через ели у меня получалась наиболее крепкая связь, а мне сейчас была нужна именно такая, ведь я не могла себе позволить допустить осечку.